Гражданская наука изучает виды действий и поведение, обусловленные волей; свойства, нравы, врожденные качества и характеры, от которых происходят действия и поведение; цели, ради которых они совершаются; какими они должны быть в человеке, каким образом они должны располагаться в нем в том виде, в каком они должны существоватьв нем; способ сохранения их в нем. Цели подразделяются на такие, ради которых совершаются эти действия, и на такие, ради которых используется этот образ действия.
Она разъясняет,какие из них являются действительным счастьем,а какие воображаемым счастьем, хотя в действительности это не так. Действительное счастье не может существовать в этой жизни,а только в иной, следующей за этой жизнью, а это, есть мир потусторонний. Воображаемое же счастье — это, например, богатство, почести, наслаждения -все, что представляется целью только в этой жизни.
Гражданская наука делает различие между этими действиями и поведением. Она, например, объясняет, что действительное счастье — это блага, милости и достоинства, а все, что помимо того, есть зло, мерзость и пороки.
Основанием для их наличия в человеке являются достойные действия и поведение, (стр. 103) присущие городам и народам в определенном порядке и используемые сообща. Она [эта наука] разъясняет, что они имеют место только при определенном управлении, которое при всем этом упрочивает эти действия, поведение, качества, свойства, нравы в городах и народах; старается их сохранить в них с тем, чтобы они не исчезли. Это управление имеет место только при наличии какого-то занятия или способности, от которых возникают действия для упрочения их и сохранения в них того, что упрочилось. Это занятие и есть царская или верховная власть, или как хочет человек назвать ее. Политика же есть основа этого занятия.
Управление бывает двух видов: одно руководство упрочивает действия, поведение, свойства воли, при помощи которых достигают действительного счастья, и является добродетельным управлением города и народа. Повинующиеся такому управлению города и народы являются добродетельными городами и народами.
Другое управление упрочивает в городах действия и свойства, при помощи которых достигают воображаемого счастья, в действительности не являющегося счастьем; такое управление есть невежественное управление.
Оно подразделяется на множество подвидов, каждый из которых называется в зависимости от преследуемой цели.
Оно также подразделяется по числу вещей, то есть целей и задач, преследуемых данным управлением.Например, если управление добивается богатства, то оно называется низменным управлением; если оно добивается почести, то это честолюбивое управление. Если оно добивается другой какой-либо цели, то и называется в соответствии с этой целью.Она [эта наука] разъясняет, что добродетельная царская власть слагается из двух сил:
- Сила универсальных законов;
2) сила, которую приобретает человек благодаря длительной практике в гражданских делах, благодаря опыту управления нравами и людьми в подчиненных ему городах и благодаря навыку, достигнутому на основании длительного опыта и наблюдения.
Так, например, во врачевании лекарь становится совершенным целителем благодаря двум силам:
1) силе в общей теории;
2) силе, приобретаемой в результате длительной практики в делах медицины, связанных с болезнью, и навыку вследствие длительного опыта и наблюдения над телом человека. Благодаря этим силам врач может определить лекарства и лечение в соответствии с каждым организмом и при любом его состоянии.
Подобно положение и с царской властью: благодаря этим силам и опыту она может определить свои действия в соответствии с каждым случаем,в любом положении, во всякое время.
Гражданская философия, изучая действия, поведение, свойства воли и все, что входит в сферу ее изучения, дает общие законы. Она же дает определения их в соответствии с любым положением; в любое время показывает картинку, как, чем и сколькими вещами они определяются, но оставляет последние без определения, ибо актуальное определение другой силы не входит в сферу ее деятельности; она может быть только приложением к этому. Поэтому положения и случаи, которым соответствуют определения, не определены и не известны.
Эта наука делится на две части. Одна часть содержит объяснение счастья; она делает различие между истинным счастьем и воображением. Далее в ней перечисляются действия, поведение, граны и общие волевые свойства, присущие городам и народам. Наконец, она подразделяет их на добродетельные и недобродетельные.
Другая часть охватывает способ организации добродетельных свойств и введения в городах и народах и дает пояснение авторитетных действий, благодаря которым упрочиваются добродетельные поведение и дела.
Она [эта другая часть] организует жителей городов и действия, благодаря которым сохраняется то, что в них упорядочилось и упрочилось. Затем она перечисляет виды недобродетельного правления, показывает, сколько их, каков каждый из них; перечисляет действия, присущие каждому из [правителей], каков образ и свойства власти, посредством которой правители стремятся упрочиться в городах и среди народов, подчиненных их правлению. Это [изложено] в книгах под названием «Политика», принадлежащих Аристотелю и Платону, и в других книгах Платона и иных [авторов].
[Далее эта часть] объясняет, что все эти действия, поведение и свойства являются как бы недугами добродетельных городов.
А что касается действий, присущих занятиям и поведению властей, то они суть недуги добродетельной деятельности властей.
Что касается образа действий и свойств, характеризующих подчиненные этой власти города, то они как бы недуги добродетельных городов.
Далее [эта часть] перечисляет, сколько есть причин и возможностей, которые ранее того не помешали превращению добродетельных действий и правлений в действия и правления, свойственные невежественным городам.
Вместе с тем она [эта часть] перечисляет виды действий, которые удерживают добродетельные города и правления от порчи и превращения в необродетельные города; она перечисляет также виды правления, уловки и вещи, которые можно использовать против превращения их в невежественные города с тем, чтобы помочь им вернуться к прежнему состоянию.
Далее, объясняется, из скольких вещей состоит добродетельная власть, что в нее входят как теоретические, так и практические науки, и что сюда же прибавляется сила, вытекающая из опыта, возникшего за период практической деятельности в городах и среди народов. Это способность создавать хорошие условия для определения действий, поведения или свойств в соответствии с любым обществом, городом или народом и в соответствии с любым положением и случаем.
Она разъясняет, что добродетельный город продолжает оставаться добродетельным и не превращается в недобродетельный, пока его правители сменяют друг друга во времени на одних и тех же условиях таким образом, что последующий всегда остается преемником предшествующего на тех же положениях и условиях, на каких правил его предшественник, что их смена является непрерывной и последовательной. Объясняет, как следует действовать, чтобы смена правителей не прерывалась.
Она объясняет, какие условия и положения следует создавать детям царей и других [правителей] с тем, чтобы сделать их достойными получить власть после нынешнего правителя. Разъясняет, как следует воспитывать того, в ком обнаружены эти естественные условия, и при помощи чего следует воспитывать его, с тем, чтобы он получил власть и стал совершенным монархом. Наряду с этим, те, чье правление является невежественным, абсолютно не должны быть монархами. В своих положениях,действиях и правлении они совершенно не нуждаются ни в теоретической, ни в практической философии; более того, каждый из них может осуществлять свою цель в городе и народе, которыми он правит, посредством опыта, приобретаемого в процессе навыка в такого рода деятельности. Он достигает своей цели в приобретении благ, когда в нем случается врожденная прекрасная способность исследовать нужные ему действия для достижения того блага, которое является его целью:наслаждения, почести и т. д. Сюда же относится и успешное подражание предшествующим правителям, преследовавшим ту же цель, что и он.
Юриспруденция
Искусство юриспруденции [есть такая наука], благодаря которой человек может дать оценку любой вещи, недостаточно ясно определенной в каноническом праве какой-либо религии, установленном для какого-либо народа, и исправить ее. У каждой веры есть свои взгляды и свои действия; на взглядах, например, зиждется положение об Аллахе — (хвала Ему!) — и то, что Его характеризует, о мире или о чем другом; действия же — это, например, такие, которые служат для величания Аллаха — (да будет Он прославлен и возвеличен!) — и такие, согласно которым производятся сделки в городах.
Поэтому мусульманское право подразделяется на две части: одна часть — о взглядах, а другая — о действиях.
Догматическое богословие
Искусство калама заключается в способности человека отстаивать определенные взгляды и действия, которые провозглашает основатель религии, и посредством рассуждений опровергать все то, что противоречит им.
Искусство это делится также на две части: одна часть — о взглядах, а другая — о действиях.
[Искусство] это не есть [мусульманская] юриспруденция, ибо юрисконсульт [факих] придерживается взглядов и действий, утвержденных основателем мусульманской веры, и принимает их за основу, из которой он извлекает все нужное для себя.
А знаток догматического богословия [мутакаллим] отстаивает положения, основы которых использует юрисконсульт, не извлекая из них ничего иного. Если же случится, что какой-либо человек будет обладать способностью к обоим этим делам вместе, то он явится юрисконсультом-богословом и будет отстаивать свои положения как знаток догматического богословия и исследовать их как знаток [мусульманского] права.
Что касается способов и взглядов, с помощью которых следует отстаивать веру, то знатоки догматического богословия считают нужным отстаивать ее рассуждениями о том, что взгляды [разных] верований и их положения нельзя проверить [обычными] человеческими взглядами, рассуждениями и интеллектом, ибо те взгляды находятся на более высокой ступени, будучи взяты из божественного откровения а также потому что они содержат божественные тайны, пред которыми человеческий разум бессилен. Точно так же человек может уяснить себе религию только путем откровения, которое он не может постичь своим интеллектом, ибо он слишком слаб для этого. В противном случае не было бы ни смысла, ни пользы в откровении, если бы человек уяснил себе то, что он знает, или то, что он может, поразмыслив, постичь своим интеллектом.
Если бы это было так, то люди полагались бы на свой интеллект и не нуждались бы ни в пророчестве, ни в откровении. Но этого с ними не случается, потому что те науки, которые разъясняет религия, непостижимы нашим интеллектом. И не только это, но также все то, что порицает наш разум, и все то, что больше всего порицается нами, является наиболее полезным.
Поэтому то, что приводит религия и что порицает интеллект, и что находит несостоятельным воображение, в действительности не является ни постыдным, ни абсурдным, а, наоборот, является правильным в божественном разуме.
Поистине, человек хотя и достигает предельного совершенства в своей человеческой природе, однако степень его по отношению к тем, кто обладает божественным разумом, такая же, как степень ребенка, юноши или неопытного человека по отношению ко взрослому человеку. Так, многие дети и неопытные люди своим умом порицают многие вещи, которые в действительности не являются ни постыдными, ни невозможными, в то время как они считают их невозможными. Подобно тому положение человека с предельно совершенным человеческим интеллектом по отношению к божественному разуму. Итак, человек, прежде чем стать образованным и опытным, порицает и находит несостоятельными многие вещи, считая их абсурдными, а просветившись в науках и приобретя опыт, он изменит свое мнение о них, и те вещи, которые он считал абсурдными, станут для него необходимыми, а то, что его не удивляло ранее в каком-то определении, теперь, напротив того, — удивляет.
Аналогично этому человек совершенной человеческой природы может порицать вещи и считать их невозможными, хотя в действительности это не так.
Исходя из всего этого, они [знатоки догматического богословия] считали нужным внести поправку в религию: поистине, то, что пришло к нам от Аллаха — да возвеличится упоминание Его! — в виде откровения, является истинным, не допускающим лжи! То, что это именно так, подтверждается двумя путями: либо путем чудес, которые воспринимает их интеллект или которые происходят при них; либо через свидетельство праведников, живших раньше, принимающих эти высказывания за истину, исходящую от всевышнего Аллаха,- да будет Он возвеличен и прославлен! — либо посредством их обоих.
Если же мы подтвердили истину такими не допускающими лжи способами, то после того в вещах, о которых мы говорили, не может оставаться места для интеллекции, созерцания, размышления, рассуждения. Этим и подобными [способами] они [представители догматического богословия] считали нужным защищать религию.
Другие же люди из их среды считают нужным защищать религию, защищая, во-первых, все то, что высказывает основатель веры, и в тех же выражениях, в которых он высказывается. Затем они исследуют ощутимые и известные вещи и умопостижимые объекты интеллекции, которые они находят, или относящиеся к ним вещи, хотя и отдаленно, но свидетельствующие о чем — то, что имеется в религии, и защищают те вещи; то же, что они находят противоречащим положениям данной религии, они могут толковать в форме, соответствующей этому противоречию, даже если их толкование и будет отдаленным. Если же они не могут сделать того, а могут только подделывать это противоречие или же проводить его в форме, соответствующей тому, что [содержится] в религии, то они это и делают. А если известные и ощутимые вещи противоположны друг другу в доказательстве — например, если ощутимые вещи и их принадлежности нуждаются в противоположном тому, — то смотрят, какое из этих двух свидетельств является сильнейшим в их религии, и берут его, отбрасывая другое, и подделывают его. Если же нельзя согласовать слово религии с одним из этих [положений] и нет возможности сочетать нечто из тех вещей в соответствии с той религией, и невозможно отбросить или подделать нечто в ощутимых или известных вещах или в умопостигаемых объектах интеллекции, которые противоречат чему-то из них, в этом случае они считают нужным защищать эту вещь, утверждая, что только она есть истинная, ибо высказывалась теми, кто не допускает лжи и ошибки. И эти люди говорили об этой части религии то же, что утверждали предки относительно всего этого. Таково мнение тех, кто поддерживает религию.
Некоторые люди [из знатоков догматического богословия] считают нужным поддерживать подобные положения, — то есть такие, которые считаются ими слабыми, — тем, что они следуют разным течениям в религии и собирают имеющиеся в них слабые положения; а если кто из людей тех религий считает нужным порицать нечто в религии этих, то ведь эти люди также говорят ему о слабых положениях в религии тех людей и тем самым защищают свою веру.
Другие же из них, — когда видят, что рассуждения, приводимые ими в поддержку подобных вещей, недостаточны, чтобы полностью подтвердить истинность тех вещей, — то для того, чтобы заставить замолчать противника, — из за истинности их у него, а не потому, что он не в состоянии сопротивляться им своим словом, — они вынуждены, при всем этом применять действия, которые принуждают его молчать и не сопротивляться либо из робости, либо опасаясь зла.
Другие же, — когда их религия является для них истинной, — не сомневаются в ее истинности и считают нужным отстаивать ее перед другими, совершенствовать ее, устранять в ней сомнение и защищать ее любыми средствами от противников. Им позволено применять ложь, обман, клевету и упорство, ибо они считают, что тот, кто является их противником в вере, может быть только одним из двух [категорий] людей: либо врагом, — и тогда для защиты и победы над ним можно использовать ложь и обман в той же мере, как это имеет место в священной войне и борьбе; либо не врагом, а человеком, не знающим душевного счастья в этой религии из-за слабости своего интеллекта и мышления, — тогда тоже допустимо привести человека к своему душевному счастью посредством лжи и обмана, подобно тому, как то делают с женщинами и детьми.