Казахское ханство в XV веке

Во второй половине XV — начале XVI в. впервые в послемонгольское вре­мя в рамках Казахского ханства население Южного, Юго-восточного Казах­стана, обширных степных зон, длительное время разобщенное политически, получило возможность единого государственного развития.

Задачи укрепления только что возникшего государства, расширения его границ с целью включения в его состав территорий, населенных казахами, а также задачи обороны ханства от территориальных притязаний соседних го­сударств встали перед казахскими правителями сразу же после обособления их государства, они определяли политику казахских ханов в последней трети XV в., их взаимоотношения с Шайбанидами и правителями Могулистана.

В последние десятилетия XV — начале XVI вв. Казахское ханство укрепи­лось экономически и расширилось территориально, включив в себя значи­тельную часть этнической территории казахов. Укрепление Казахского хан­ства происходило в сложной обстановке войн, усобиц, больших и малых миг­раций населения в пределах казахстанско-среднеазиатского региона. В этот период сошло с исторической сцены в Восточном Дешт-и Кыпчаке ханство Шайбанида Абулхайр-хана, ослабленное войнами с ойратами, могульскими ханами и Тимуридами; ушла в прошлое военная и политическая мощь госу­дарства Тимуридов, на исходе XV в. и в самом начале XVI в. окончательно потерявших власть над Мавераннахром в борьбе с предводителем кочевых узбеков, внуком Абулхайр-хана, Мухаммедом Шайбани; фактически распался на несколько феодальных владений Могулистан.

Казахские правители уже с 70-х годов по существу не имели противодей­ствующих сил в значительной части Юго-восточного Казахстана. И это во многом определило уже в ближайшие годы их успешные действия по объеди­нению казахских земель в Туркестане, регионе Каратау, Сарысу и других местах. Их деятельность, направленная на укрепление внешнеполитического положения молодого государства, объединение и защиту этнических терри­торий казахов, была независимой и самостоятельной.

В конце 60 — начале 70-х годов число казахских этнических групп подвластного Жаныбеку и Гирею населения расширилось за счет притока из Цент­рального и Южного Казахстана кочевников, бежавших после смерти Абул­хайр-хана, государство которого было объято смутами и усобицами. Мухаммад Хайдар подчеркивает усиление казахских вождей: “После смерти Абу-л-Хайр-хана в Узбекском улусе (т.е. в Восточном Дешт-и Кыпчаке) на­чались междоусобицы; всякий, кто только мог, ища безопасность и благопо­лучие, уходил к Кирай-хану и Жаныбек-хану. Вследствие этого они значи­тельно усилились”. Махмуд ибн Вали сообщает о большом числе воинов, бежавших из ханства Абулхайра к казахским владетелям: “Особенно после смерти Абу-л-Хайр-хана, когда в областях Дешт-и Кыпчака возникли беспо­рядки, большая часть узбекских воинов (кошунат-и узбак) собрались под сенью знамени могущества царевичей (Жаныбека и Кирая)”. Обладая к этому времени значительными военными силами и имея прочный тыл в Жетысу, поддержку местного населения, Жаныбек-хан и Гирей-хан не замедлили всту­пить в борьбу многочисленных султанов-джучидов за власть над населением Восточного Дешт-и Кыпчака. Главными их противниками были наследники Абулхайр-хана: его сын Шайх-Хайдар-хан и султаны-Шайбаниды внуки Мухаммад Шайбани и Махмуд-султан. В борьбе с ними казахские предводители вели совместные действия с давним своим союзником, потомком Джучида Тука-Тимура, сыном Кичик-Мухаммад-хана Ахмад-ханом, с Шайбанидами Ибак-ханом, Бурудж-огланом, мангытскими эмирами. Борьба за господство в степных районах Восточного Дешт-и Кыпчака и в городских центрах Юж­ного Казахстана (Туркестана) была основным направлением в действиях ха­нов Жаныбека и Гирея и их преемника Бурундук-хана в 70-80-х годах XV в., причем основные события, зафиксированные письменными источниками, происходили в Южном Казахстане. Это относится и к последнему десятиле­тию XV — началу XVI вв. Именно в регионе городов и земледельческих оази­сов Южного Казахстана развернулась борьба сторонников двух династийных линий Чингизидов за власть и на этой территориии в Восточном Дешт-и Кып­чаке, борьба, определившая дальнейшие судьбы молодого государства, воз­можность политического объединения многочисленных родоплеменных групп, вошедших в казахскую народность, и этнической территории в одном государстве. И это не случайно. Этот район был ближайшим к владениям казахских ханов в Западном Жетысу. В свое время отсюда они откочевали в Жетысу. На территории этого района наиболее сильным было влияние пра­вителей Ак-Орды еще в период правления Абулхайр-хана, до захвата после­дним сырдарьинских городов в 1446 г. Наследники Урус-хана и Барак-хана владели рядом южных территорий бывшей Ак-Орды в Приаралье, низовьях Сырдарьи, предгорьях Каратау задолго до этого успешного предприятия их постоянного противника — шайбанидского хана.

Но главной причиной того, что борьба ханов за власть над Восточным Дешт-и Кыпчаком развернулась не столько в степных районах, сколько на территории Туркестана, было экономическое и стратегическое значение этого района. И казахские ханы, и их основной противник Мухаммад Шайбани ви­дели в присырдарьинских городах экономическую и военную базу для ус­пешной борьбы за власть над кочевниками и скотоводами.

Южный Казахстан был традиционным экономическим и политическим центром предшествующих государственных образований на территории сред­невекового Казахстана, т.е. Ак-Орды — и в последние десятилетия его суще­ствования — государства Абулхайр-хана. Именно этот край мог стать (и стал впоследствии) средоточием экономической, культурной и политической жизни Казахского ханства, так как в Жетысу в XIV—XV вв. практически уже не было городской и лишь в небольшой степени существовала оседло-земле­дельческая жизнь. В то же время на юге Казахстана во время Ак-Орды, в период вхождения этой территории в государство Тимуридов (XIV— 1-я треть XV в.) как показано выше, происходил определенный хозяйственный подъем, постепенно восстанавливались города Отрар, Сыгнак, Сауран, Сайрам, Сузак, Аркук и другие, в них оживилось ремесленное производство, вырос тор­говый обмен. Продолжалось интенсивное развитие городской культуры в оазисах Туркестана и в последующий период. Материалы письменных ис­точников полностью соответствуют археологическим данным о развитии го­родского хозяйства юга Казахстана в XV—XVI столетиях, то есть во время сложения и укрепления Казахского ханства.

Восстановление и рост городов Туркестана были обусловлены возрос­шим спросом на предметы ремесленного производства и продукцию земледе­лия и скотоводства со стороны населения кочевых и полукочевых скотовод­ческих районов, где также в процессе укрепления государственности Ак-Орды, ханства Абулхайра, а затем и Казахского ханства, наблюдался хозяй­ственный подъем, росло поголовье скота, увеличивались возможности сбыта продукции животноводства. На основе роста городского хозяйства на юге и скотоводческого хозяйства в степи развивались хозяйственно-культурные контакты, торговый взаимообмен скотоводов степных районов Восточного Дешт-и Кьшчака с земледельческим и городским населением Южного Казах­стана и Средней Азии. В орбиту влияния городского хозяйства Южного Казахстана втягивалось и население Жетысу. Возникновение спроса на продукцию городов Присырдарьи явилось результатом хозяйственной хронической разрухи в этом крае, длившейся со времени монгольского господства и граби­тельских набегов Тимура, ойратских феодалов.

Земли нижнего и среднего течения Сырдарьи были необходимы подвластным казахским ханам кочевым племенам как ценные зимние пастбища. В силу географических особенностей казахстанских степей и сложившихся традиций кочевого скотоводческого хозяйства, требовавших перехода на зиму из кочевий отдаленных районов Восточного Дешт-и Кыпчака в южные районы, в долины Сырдарьи и ее притоков, в предгорья Каратау, эти территории были жизненно важными для степного населения, они имели большое хозяйствен­ное значение в традиционно сложившемся производственном цикле. Однако
использовать эти пастбища можно было лишь владея ключевыми пунктами этой территории — городами-крепостями Туркестана и Каратау.

Присырдарьинские города нужны были казахским ханам и в качестве обо­ронно-стратегических пунктов. В ходе борьбы за власть над степными райо­нами обе противоборствующие стороны искали себе опору в ближайших к их кочевьям городах и поселениях региона Каратау и Туркестана, которые мог­ли бы содействовать их упрочению в экономическом и военном плане, ведь южно-казахстанские города были неплохими для того времени крепостями и могли выдержать длительную осаду. Опираясь на города Туркестана, казахс­кие ханы и султаны могли скорее утвердить свою власть над родоплеменной знатью степи. Все это объясняет упорство казахских ханов в борьбе за подчи­нение городов Туркестана.

Достижению намеченных целей, побудивших казахских ханов уже в са­мом начале после создания ханства вести борьбу за присырдарьинские горо­да, за территорию Туркестана в целом, препятствовал их противник Мухаммад Шайбани на первом этапе его деятельности, когда он пытался восстано­вить власть Шайбанидов в Восточном Дешт-и Кыпчаке, оспаривая право на эту власть казахских ханов как наследников правителей Ак-Орды, у которых в свое время отобрал трон Шайбанид Абулхайр.

Тимуриды Мавераннахра отстаивали города Туркестана, захваченные ими когда-то у Ак-Орды и превращенные в оборонительные крепости против ко­чевников степных районов. Вмешались в борьбу и могульские ханы Юнус и его сын Султан Махмуд, пытавшиеся в условиях упадка Могулистана взять под свою власть земли распадавшегося тимуридского государства в районе Ташкента.

Борьба за власть в Восточном Дешт-и Кыпчаке и Туркестане, в том числе за присырдарьинские города, проходила в несколько этапов.

Казахские владетели и Мухаммад Шайбани сконцентрировали свои уси­лия на захвате городов Туркестана уже в самом начале их борьбы за власть в степи, вскоре после смерти Абулхайра, т.е. в 1469-1470 гг. Против наследника Абулхайр-хана — его сына Шайх-Хайдар-хана выступили объединенные силы Джучидов и мангытских эмиров. Шайбанидский источник сообщает имена союзников: “В тот век в юрте Абу-л-Хайр-хана появились враги. Они поку­шались [на жизнь Шайх-Хайдар-хана]. Имена этих врагов: сын Хаджи Мухам-мад-хана Сайидек [и внук Хаджи Мухаммад-хана, сын Махмудек-хана] Ибак, сыновья (потомки) Барак-хана Джаныбек [и] Кирай, из сыновей (т.е. потом­ков) Араба (т.е. Арабшаха) — Буреке-султан, из мангытов Аббас-бек и Муса |и| Йагмурчи; во главе [с ними враги] собрались [и] покушались [на него] со всех сторон”. Произошло несколько сражений, в ходе которых, по словам Камал ад-дина Али Бинаи, “погибло с обеих сторон много людей”. Однако 111айх-Хайдар вскоре лишился поддержки со стороны немногочисленных приверженцев наследников Абулхайра. Бинаи отметил, что, в конце концов, хотя и, он, Шайх-Хайдар-хан, “многих людей послал [за помощью] во [все] стороны и края к своим эмирам и бахадурам, это ничего не дало: люди и войско не собра­лись”. Он был убит в одном из сражений Ибак-ханом, пришедшим с войском хана Большой Орды Ахмада (он правил ею с 1465 г.). Мухаммад Шайбани с Ира том укрылись у правителя Хаджи-Тархана (Астрахани) Касым-хана, по­томка Тука-Тимурида Тимур-Кутлуг-хана. Город был осажден Ахмад-ханом, Ибак-ханом и правителем Ногайского улуса Аббас-беком. Мухаммад Шайбани с братом бежали в Туркестанский вилайет, надеясь найти здесь поддер­жку у тимуридского наместника Мухаммад Мазид-тархана и собрать своих приверженцев из числа бывших военачальников Абулхайр-хана. Мухаммад-Мазид-тархан согласился оказать Шайбаниду помощь. Это объясняется его стремлением найти союзников в среде кочевников с тем, чтобы, сталкивая соперников, использовать их вражду в своих интересах. Однако “зимой к Тур­кестану пришел врагом Кирай-хан”. Откуда — источники не называют, но в числе осаждавших Хаджи-Тархан казахские ханы не названы.

К зиме 1470 г. казахские владетели значительно продвинулись в Туркес­тан. Старший сын хана Жаныбека Махмуд-султан занял в предгорьях Карату Сузак. Другой сын, Иренчи-сулган, стал владельцем Саурана, теперь сам Гирей хан подступил к Туркестану. Активизация действий казахов на юге Казахстана заставила Мухаммада Шайбани срочно удалиться в Мавераннахр под покровительство Тимуридов. Посоветовав шайбанидским султанам покинуть Туркестан, Мухаммад-Мазид рассчитывал отвести от своих владений
угрозу нападения казахов.

Во время бегства Мухаммада Шайбани под Саураном он столкнулся с военным отрядом нового владельца города казахского султана Иренчи. В битве у Саурана было убито несколько султанов из окружения Мухаммада-Шайбани. Собравшиеся было вокруг него узбекские беки и султаны-джучиды оставили его, и он вынужден был бежать в Бухару. В итоге этого первого наступления на Туркестан казахские предводители закрепили за собой Сауран и Сузак и не дали возможности Мухаммаду Шайбани собрать рассеявшиеся после гибели Шайх-Хайдар-хана шайбанидские войска.

Авторы прошайбанидских сочинений Камал ад-дин Али Бинаи, Мухаммад Салих, Молла Шади, анонимный автор сочинения “Таварих-и гузида-йи нус-рат-наме” и другие заведомо искажали суть событий. По словам этих авто­ром, Мухаммаду Шайбани буквально с несколькими десятками человек удавалось, якобы, одолеть или во всяком случае противостоять десяткам тысяч казахов. Явное преувеличение ими шайбанидских “побед” и необъективное отражение событий в степях Казахстана и в Туркестане не должно мешать восприятию результатов этого противостояния. Разные ветви Джучидов притязали на свою власть над Восточным Дешт-и Кыпчаком, над его кочевым и полукочевым населением, но объективно они влияли на ход этнического и политического процесса в регионе. Поддерживавшие их группировки кочевого населения, знати родов и племен казахстанских степей все более поля­ризовались на две части, на “казахов” и “узбеков”. То, что Мухаммаду Шайбани не удалось подчинить земли и обитавших на них улусов бывшего госу­дарства Абулхайр-хана, что он не сумел восстановить Узбекское ханство на территории Казахстана, сыграло существенную роль в укреплении казахс­кой государственности. Казахи стали грозной, организованной силой.

Но попытки восстановить власть Шайбанидов продолжались. Через два года Мухаммад Шайбани, получив военную помощь Тимуридов, появился в Туркестане и захватил ряд крепостей. Первой была занята крепость Аркук на левом берегу Сырдарьи. Опираясь на нее, Мухаммад Шайбани пошел на север, к границам Туркестанской области и Восточного Дешт-и Кыпчака I; захватил Сыгнак. Предводителю Ногайского улуса Муса-мирзе удалось к это­му времени, в свою очередь, продвинуться вплотную к Туркестану. Из со­юзника казахских ханов он успел стать их недругом и оказывал ощутимое противодействие им в борьбе за власть над степью.

Наметившемуся союзу Мухаммада Шайбани с Муса-мирзой, который те­перь пообещал поддержать внука Абулхайра и провозгласить его “ханом Дешт-и Кыпчака”, помешало спешное прибытие из Западного Жетысу к границам Туркестана, казахского войска во главе с Бурундуком (“он пришел войной и мангытов”). Одним из предводителей войска был Касым, будущий казахский хан.

В источниках, сообщающих об этих событиях, Бурундук назван ханом. В “Бахр аль-асрар” сообщается, что он “приступил к царствованию” после смер­ти своего отца Гирей-хана.

Для казахских правителей союз Мухаммада Шайбани с мангытским пред­водителем грозил осложнениями. Подробности сражения описаны в “Шай-бани-наме” Бинаи, хотя и не сказано, где была битва; очевидно, где-то у гра­ниц Туркестана и Восточного Дешт-и Кыпчака, так как в источнике отмече­но, что после битвы Шайбани сразу пришел в Сыгнак.

Муса-мирза отговаривал Мухаммада Шайбани от сражения, так как у него было лишь 300 человек, а Бурундук-хан привел 50-тысячное казахское войс­ко. Но шайбанидский султан не послушал совета и “одержал победу”, обра­тив в бегство войско Касым-султана и вместе с мангытами разбив войско Бурундука. Это сообщение шайбанидских источников о разгроме Бурундук-хана и “победе” Мухаммада Шайбани явно преувеличено: уже вскоре поел” этих событий Бурундук с военными отрядами вновь пришел в этот район и помощь казахскому правителю Сузака Махмуд-султану. Ощутимый разгром казахских войск и победа Мухаммада Шайбани, казалось бы, должны были привести к укреплению его позиций в степи. Однако этого не произошло, поскольку победы фактически не было. Более того, после возвращения в Сыгнак самому Шайбани пришлось отражать новое наступление казахов на Туркестан.

Сузакский правитель Махмуд-султан, сын Жаныбек-хана, действовавший в согласии с Бурундуком, намеревался помешать упрочению влияния Му­хаммада Шайбани в Туркестане и расширить свои владения здесь, о чем пря­мо говорит Камал ад-дин Али Бинаи: “Махмуд-султан… в вилайете Сузака… собрал против вилайета Туркестана бесчисленное войско, [чтобы] пойти на завоевание вилайета Туркестана”. По словам Бинаи и Шади, Мухаммад-Шайбани, узнав о намерениях казахского султана, поспешил опередить его, и сам направился к Сузаку с сотней воинов. Сражение произошло зимой, в морозные дни, у крепостного рва Сузака. Бинаи пишет, что, несмотря на численное превосходство, войско казахского султана было рассеяно, а Мухаммад Шайбани взял большую добычу и вернулся в Сыгнак, не попытавшись взять крепость Сузак и закрепить за собой это стратегически важное в борьбе за степь владение казахского султана. Последнее свидетельствует о призрачности и этой победы Мухаммада Шайбани. Вскоре Махмуд-султан собрал свои войска, на помощь ему снова пришел хан Бурундук. Объединенное казахское войско было большим — “выходило за пределы исчисления”, как пишет Молла Шади.

Узнав о прибытии в Сузак Бурундука и о соединении казахских войск, Мухаммад Шайбани поспешил выступить из Сыгнака в направлении к Сузаку. Встреча с казахскими войсками произошла у перевала Согунлук в горах Каратау. Хотя в сражении был убит сын хана Жаныбека сузакский владетель Махмуд-султан, но и Мухаммад Шайбани потерпел поражение, о котором не могли умолчать даже его будущие придворные историографы. Мухаммад Шайбани вынужден был удалиться из Туркестана. Он ушел на Мангышлак (по “Таварих-и гузида-йи нусрат-наме” — в Хорезм). Так окончилась вторая попытка Мухаммада Шайбани утвердиться в бывших владениях своего деда, также не принесшая ему успеха в Туркестане, тем более — в степных районах казахстанского Дешт-и Кыпчака. Бурундук-хан занял Сыгнак. Продвигаясь южнее вместе с сыновьями Жаныбека султанами Касымом и Адиком, он столкнулся с Тимуридами и появившимися во владениях последних могулами.

Таким образом, казахские ханы Жаныбек и Гирей, затем сын последнего Бурундук в 70-х годах XV в. значительно преуспели в своих попытках подчинить Восточный Дешт-и Кыпчак, сделав ставку на укрепление своих позиций, прежде всего в южных районах Казахстана. Опираясь на свои владения в Жетысу, они стали в этот период реальной политической силой и в степях Центрального Казахстана, хотя и имели перед собой довольно сильный союз противников  из Шайбанидов и мангытов.

В 80-х гг. продолжалось укрепление власти казахских владетелей в степи и оазисах юга Казахстана. В этот период и в начале 90-х годов военные действия со стороны Мухаммада Шайбани и со стороны казахов отличались большим упорством и ожесточенностью, в их отношения, помимо Тимуридов, вмешивались и могульские ханы. Появившись в Туркестанском вилайете, Мухам­мед Шайбани вновь занял крепость Аркук. Сузак и Сыгнак в это время были в руках у казахов, но как только хан или султан покидал с войском тот или другой город и уходил в степи, город оставался практически беззащит­ным и легко становился добычей другого претендента. Мухаммаду Шайбани удалось захватить Сыгнак. Бурундук-хан спешно прибыл из степи с большим войском, “с сыновьями Жаныбек-хана и с войском мангытов”, с которыми к этому времени у него наладились союзные отношения. Осада Сыгнака казахскими войсками продолжалась три месяца, однако Мухаммад Шайбани твердо держал оборону, и осада кончилась, по сообщению источников, неудачей дни казахов.

Но и Мухаммад Шайбани не смог продвинуться в степь; оставив часть своих людей в Сыгнаке, он шел в Отрар. Бурундук-хан тотчас вернулся и осадил Сыгнак, жители сразу же сдали ему город по той причине, что “и прежде этот вилайет принадлежал Бурундук хану”. Горожане хотели отвести от себя невзгоды бесконечной “смены власти”: “Целесообразно передать нам этот вилайет Бурундук хану, чтобы тем самым устранить неприятность”.

Мухаммад Шайбани, упорно рвавшийся к “воротам Дешт-и Кыпчака”, как тогда называли Сыгнак источники, снова пришел к этой крепости, а казахи тем временем осадили сначала город Ясы, в котором находился брат Мухам­мада Шайбани Султан Махмуд, а затем, переправившись через Сырдарью, осадили и Аркук, куда срочно возвратился из-под Сыгнака осаждавший эту крепость Мухаммад Шайбани.

Шайбаниды 40 дней оборонялись в Аркуке против объединенных сил ка­захов и тимуридского наместника. Неожиданный, казалось бы, союз Мухам­мад Мазид-тархана с казахами объясняется настоянием Султана Ахмад-мирзы из Самарканда, стремившегося предотвратить захват кочевыми узбеками Мухаммада Шайбани туркестанских владений Тимуридов. Раньше тимуридский наместник в Туркестане поддерживал Мухаммада Шайбани, полагая, что тот преследует лишь цель захвата власти в степных районах бывшего государ­ства Абулхайр-хана, и что столкновение его с казахами в Восточном Дешт-и Кыпчаке отвлечет тех и других от городов Туркестана. Теперь же, видя, что Мухаммад Шайбани стремится подчинить себе присырдарьинские города, Мухаммад Мазид-тархан изменил свою ориентацию и поддержал казахских претендентов.

Кроме того, тимуридские владения в Ташкентском вилайете привлекли внимание могульского хана Юнуса (1469—1487 гг.), почти потерявшего воз­можность утвердить власть в основных районах Могулистана и Кашгарии, кроме юго-западных владений, прилегавших к Фергане и Ташкенту до Аксу в Кашгарии и Ат-Баши в Южной Киргизии. В сложных отношениях с Тимуридами Юнус-хану, умело использовавшему усилившуюся в 70—80-х годах XV в. борьбу между самаркандским правителем Султан Ахмадом (1469—1494 гг.) и правителем Ферганы Омар-Шайхом (1461—1494 гг.), а также свои родственные связи с Омар-Шайхом, удалось в 1482—1485 гг. заполучить в свои руки Сайрам и Ташкент, т.е. войти вплотную в зону присырдарьинских городов и вмешаться в борьбу казахов и Шайбанидов.

Поражения в почти непрерывной трехлетней борьбе с казахами и их союз­никами вынудили Мухаммада Шайбани покинуть Туркестан около 1486 г. и искать военной удачи в Хорезме.

В конце 80—начале 90-х годов правивший в Ташкенте и Сайраме могульский хан Султан Махмуд (его отец Юнус-хан умер в Ташкенте в 1487 г.) небе­зуспешно пытался расширить свое влияние в Туркестане, вмешавшись в борьбу казахских ханов и Шайбанидов за присырдарьинские города, поддерживая то ту, то другую сторону. В 1488 г. он изгнал из Отрара тимуридского наме­стника Мухаммада Мазида. В захваченный Отрар Султан Махмуд-хан при­звал Мухаммада Шайбани — в благодарность за оказанную ему ранее Шайбаидом помощь против Тимурида Султана Ахмад-мирзы в битве на реке Чирчик и в надежде видеть в нем своего союзника против казахов в Туркестане.

Получив поддержку могульского хана и опираясь на Отрар, этот важный стратегический пункт, Мухаммад Шайбани захватил еще два больших горо­да-крепости — Сауран и Ясы (Туркестан).

Помощь могульского хана Шайбаниду в овладении отмеченными выше городами привела к обострению отношений могулов и казахов. Мирза Му­хаммад Хайдар дуглат пишет: “По этой причине между сыновьями казахов Кирай-хана и Джаныбек-хана [и] Султан Махмуд-ханом издавна существо­вавшая искренняя взаимная дружба сменилась теперь враждой. [Сыновья Кирей-хана и Джаныбек-хана говорили]: “Шахибек-хан (т.е. Мухаммад Шайбани) является нашим врагом. Как же ты ставишь его в Туркестане в противодействие нам?” Словом, в связи с этим конфликтом между Султан Махмудханом и узбеками-казахами дважды происходили сражения. В обоих случаях поражение потерпел [Султан Махмуд] -хан”. Очевидно, эти сражения произошли также на территории Туркестана.

Сауран, в котором до того был правителем сын тимуридского наместника Н1ул-Мухаммад-тархан, оказался в руках брата Мухаммада Шайбани при следующих обстоятельствах. Как сообщается в “Таварих-и гузида-йи нусрат-наме”, город передали Шайбанидам сами горожане: “Все люди и муллы, и ходжи Сабрана посоветовались: “Отрар опять попал в руки Мухаммад Шайбани-хана. Изо дня в день его могущество увеличивается. Теперь он захватит весь вилайет”, — послали человека, привели Махмуд-султана Бахадура (брата Мухаммада Шайбани) и отдали ему Сабран”. Предвидя возможность разрушений, связанных с насильственным захватом города, сауранцы решили добровольно сдать город более сильному, как им казалось, в данный момент покровителю.

Любопытен в этой связи разговор братьев-шайбанидов по поводу пози­ции сауранской знати. Мухаммад Шайбани, прибывший к брату в Сауран, предупредил его, что коль скоро они, знатные люди города, предали своего предыдущего бека, наместника Кул-Мухаммад-тархана, то они также в любой момент поступят и по отношению к ним, и предложил: “[Во избавление от новой измены] давайте-ка теперь выселим их великих людей и будем как следует сами оберегать Сабран”. В ответ Махмуд-султан Бахадур подчерк­нул, что они, (“великие люди”) Сабрана — “мусульмане”, что они призвали их, Шайбанидов, вместе со своими подданными горожанами (ра’ийатами), “заключили договор и условие”, и поэтому нельзя их выселять из города. Мухаммад Шайбани не согласился с этими доводами.

В бесконечной, разорительной для самих городов борьбе, в непрерывных войнах на территории Туркестана между многочисленными противниками влиятельная верхушка горожан часто переходила на более сильную в данный Момент сторону, обеспечивая тем самым себе большую или меньшую само­стоятельность, или, на худой конец, предупреждая поголовное разоре­ние, грабежи и другие бедствия. Длительная борьба в Туркестане пагубно отражалась на экономической жизни городов и особенно окрестных селе­ний. Стремлением горожан как-то предотвратить разрушения во многом объясняются уже упоминавшиеся факты сдачи Сыгнака Бурундук хану, Аркука — Мухаммаду Шайбани, Саурана — Махмуд-султан Бахадуру и другие.

Через три месяца после того, как Шайбанид Махмуд-султан утвердился в Сауране, к городу подошли объединенные войска Бурундук-хана, сыновей Жаныбек-хана Касыма и Адика и Мухаммад Мазид-тархана. Осаждавшие го­род иступили “в тайные сношения с тамошней знатью, вызвали восстание горожан против узбекского гарнизона”. Очевидно, часть сауранской знати имела с казахскими ханами тесные связи, установившиеся еще в то время, когда город длительное время принадлежал казахам. Сауранцы выдали казахам брата Мухаммада Шайбани со всем его окружением. Касым-султан, ко­торому поручили пленников, отправил их в Сузак, но вскоре Махмуд-султа­ну удалось бежать, не без помощи самого Касыма, с участием отнесшемуся к своему пленнику, родственнику по матери (“Касым-султан по правилам на­звал Махмуд-султан Бахадура своим аталыком”).

Утвердившись в Сауране, Бурундук-хан и сыновья Жаныбек-хана “с ог­ромным войском” отправились к Отрару, в котором находился Мухаммад Шайбани, и осадили вместе с Мухаммад Мазид-тарханом эту крепость. Но к Шайбанидам подоспела помощь из Ташкента от могульского хана Султан Махмуда, приславшего тысячу хорошо вооруженных воинов. Бурундук-хан вынужден был снять осаду и отойти к Саурану. Не добившись успеха под Отраром в союзе с казахским ханом, Мухаммад Мазид-тархан направился к г. Ясы. В свою очередь, могульский хан Султан Махмуд вскоре вступил “в мир­ные отношения” с казахами, прерванные ранее, после передачи им Отрара Шайбанидам. Теперь уже Султана Махмуда начало беспокоить усиление Мухаммада Шайбани, он опасался за судьбы своих владений в Ташкенте и Сайраме.

Прекращение Бурундук ханом осады Отрара позволило Мухаммаду Шай­бани спешно броситься с двумя сотнями человек на защиту крепости Ясы, которую осадил Мухаммад Мазид-тархан¹⁰¹. Несмотря на прибывшую к Му­хаммад Мазид-тархану из Самарканда помощь, он был разгромлен и попал в плен к Мухаммаду Шайбани.

Вместе с могульским войском Бурундук-хан и казахские султаны еще раз осадили Отрар, произошло несколько сражений в Туркестанском вилайете, но безуспешно — Ясы (Туркестан) и Отрар остались в руках предводителя кочевых узбеков.

Военные действия между казахскими ханами и Мухаммадом Шайбани про­исходили в последние десятилетия XV в. почти непрерывно и завершились к исходу столетия временным примирением. Бурундук-хан отдал двух своих дочерей замуж за шайбанидских султанов. Территория оазисов Южного Казахстана была фактически разделена на части. Шайбанидам в упорной борь­бе удалось укрепить свои позиции в городах Отрар, Ясы (Туркестан), Аркук, Узгенд, вытеснив из них тимуридского наместника. Кроме Аркука, Узгенда и небольших городов на левобережье Сырдарьи, которые вместе с Сыгнаком, Сузаком и Ак-Курганом были в свое время (в 1446 г.) заняты Абулхайр-ха-ном, остальные города и формально не могли считаться для Мухаммада Шайбани наследием его деда. В Ташкенте и Сайраме находился могульский хан Султан Махмуд.

Северная часть территории Туркестана с центрами в Сыгнаке, Сауране, а также прилегающий район Каратау с Сузаком и другими поселениями на его северных и южных склонах, в низовьях Сырдарьи, Приаралье оставались в руках казахских ханов.

Опираясь на свои владения в Жетысу, сплотив не только откочевавших из ханства Абулхайра (т.е. из Центрального и Южного Казахстана) казахов, но и часть жетысуских племен и родов, ханы Жаныбек и Гирей, Бурундук и Султан Касым в последней трети XV в. закрепились на значительной части Южного Казахстана и подчинили своей власти многие степные районы.

Фактически военные действия в борьбе за власть между двумя линиями Джучидов — Шайбанидами и казахскими ханами в течение трех последних десятилетий XV в. не выходили за пределы Туркестана и Каратау. Однако в целом борьба в этом регионе отражала борьбу за власть над населением степных районов Восточного Дешт-и Кипчака. Обладая ключевыми позициями в Жетысу, северной части Туркестана, предгорьях Каратау, низовьях Сырдарьи, казахские ханы постепенно подчиняли себе многие степные роды и пле-М1мш. Мухаммад Шайбани фактически не смог в эти годы выйти за пределы Туркестана, утвердившись к концу столетия лишь в его южной части.

К концу XV в. закончился, таким образом, важный этап в деятельности первых казахских ханов, имевший большое значение для укрепления Казахс­кого государства в целом. В длительной борьбе с Шайбанидами они воспре­пятствовали восстановлению их власти в рамках бывшего ханства Абулхайра. Мухаммад Шайбани в 1500 году с частью подвластных ему кочевых узбеков ушел в Мавераннахр, где, опираясь на завоеванные им города южной части Туркестана, направил свои завоевательные устремления на тимуридское государство.

Шайбаниды в последующем претендовали на земли Казахстана, но безуспешно, они окончательно потеряли власть над его населением.                                                            *

Со временем из Восточного Дашт-и Кыпчака были вытеснены и многие другие Джучиды.

К концу XV в. государство казахских ханов значительно укрепилось, рас­ширились его первоначальные границы. В него вошли, помимо Жетысу, от­меченные выше города и оазисы в Южном Казахстане, район Каратау с при­легающими степными территориями, низовья Сырдарьи и Северное Приаралье, значительная часть Центрального Казахстана. Расширялись владения и в Жетысу.

Упадок Могулистана на рубеже XV-XVI вв. (временно усилившийся Ахмад-хан вскоре потерпел вместе с братом поражение от Шайбани-хана и умер) способствовал окончательному уходу Жетысу из-под власти могульских ханов-чагатаидов, что создало возможность постепенного включения в Казах­ское ханство казахского населения этого района.

Мухаммад Хайдар писал, что “в продолжение времени до девятьсот соро­кового года (1533—1534 гг.) казахи всецело владычествовали в большей части Узбекистана” (т.е. в Восточном Дешт-и Кыпчаке). Все более широкое рас­пространение получал этноним “казахи”, вбиравший в себя многие этничес­кие группы присоединенных казахских территорий, фактически уже давно ставшие одной народностью. Однако это был лишь первый этап укрепления Казахского ханства. Борьба правителей этого государства с Мухаммадом Шайбани, уже правителем Мавераннахра, за Южный Казахстан продолжа­лась и в начале XVI в. Долгие годы в первой половине XVI в. повторялись и попытки могульских ханов, власть которых сосредоточилась в Восточном Туркестане (Кашгарии), отобрать у казахских ханов Жетысу.

Усиление Казахского ханства в конце XV в. было определенно связано с политической обстановкой того времени как в самом Казахстане, так и в со­седних областях Средней Азии, Сибири, Поволжье: распадом ханства Абул­хайра и Могулистана; ослаблением власти Тимуридов в Мавераннахре и от­крывшейся возможностью ухода туда части кочевых родов и племен, или частей племен во главе с Мухаммадом Шайбани; общим нестабильным поло­жением на западных и северных границах казахских степей, где в результате окончательного распада Золотой Орды появились новые государства. Туда, в Астраханское, Сибирское, Казанское ханства удалились из Восточного Дешт-и Кыпчака искать военного счастья многие Джучиды: Шайбанид Ибак-хан, основатель Тюменского (Сибирского) ханства; Тука-Тимурид, сын Мухаммад-хана; Касым-хан, правитель Астрахани; хан Большой орды Ахмад (в 1480 г. он стоял на р. Угре против войск Ивана III, и это “стояние” стало после­дним актом ликвидации монголо-татарского ига на Руси, а в следующем году был убит своими противниками) и другие.

Территориальный рост и возможности политического укрепления Казах­ского ханства базировались, несомненно, на внутреннем состоянии казахс­кого общества, на процессах хозяйственного, социального, этнополитического развития средневекового Казахстана, по существу идентичных тем, что лежали в основе образования самого государства.

Следует подчеркнуть, что отмеченные выше определенные явления хо­зяйственного подъема в XIV—XV вв. в оседло-земледельческих центрах Юж­ного Казахстана и скотоводческом хозяйстве степных районов усиливали рост хозяйственных связей между ними и создавали возможность объединения их в одном государстве. Хозяйственные связи и основанные на них культурные контакты населения отдельных районов средневекового Казахстана между собой (а также с населением соседних стран), воздействие этих контактов на общественную жизнь становились все более заметными и прочными. Издавна развивавшиеся оседло-земледельческое и городское хозяйства Южного Ка­захстана занимали значительное место в обеспечении потребностей населе­ния районов кочевого и полукочевого скотоводства Казахстана продуктами земледелия и предметами ремесленного производства, хотя во многом хозяй­ство населения Восточного Дешт-и Кыпчака и Жетысу оставалось замкну­тым.

Влияние экономического спроса и самой степной культуры на развитие ремесел, формы керамики, металлических и других изделий, на способы из­готовления их, на формирование особых приемов в строительстве жилья, общественных зданий подтверждено многочисленными данными археологи­ческих исследований. Еще большее влияние оказывали городские центры юга Казахстана на жизнь в степи: на уровень развития скотоводческого хозяй­ства, обеспечивая спрос на его продукцию, домашние ремесла, на укрепле­ние политической, государственной организации степного населения, на рас­пространение среди степной феодальной верхушки письменности и книжно­го образования.

Казахские ханы, стремившиеся вслед за ханами Ак-Орды и Абулхайр-ханом объединить территории Восточного Дешт-и Кыпчака, Туркестана и Жетысу в рамках одного государства, отражали интересы не только степно­го, но и оседло-земледельческого населения Южного Казахстана.

Действия первых казахских ханов, направленные на упрочение их госу­дарств, были поддержаны знатью казахских родов и племен, они отразили интересы этого господствующего социального слоя казахского общества. В условиях развала ханства Абулхайра и Могулистана знать стремилась к ук­реплению государственной власти путем поддержки наиболее перспективно­го претендента на власть: таковыми оказались первые казахские ханы, и они оправдали надежды кочевой знати. Развернувшаяся в последней трети XV в. борьба вышла за рамки только междоусобной борьбы джучидских потомков различных линий. Эта борьба приняла характер экономического и полити­ческого соперничества как в Дешт-и Кыпчаке, так и в городах Туркестана двух группировок кочевой родоплеменной знати — казахской и узбекской, поддерживавших различные линии Джучидов. В этот период происходило этническое разграничение разных политических группировок, отдельные представители которых переходили от одного хана к другому — противнику первого. Казахские ханы обладали реальной несомненной силой, имели прочную опорную базу в западной части Жетысу, вокруг них сплотились многочисленные массы кочевников. Даже поданным прошайбанидских источников, их военные силы превосходили силы Мухаммада Шайбани. И хотя указанные в источниках цифры неточны, явно преувеличены (известна характерная черта средневековых авторов — приуменьшать наличие военных сил у своих покровителей, во имя которых писались их сочинения, и преувеличивать силы их противников, дабы подчеркнуть величие “победы” первых), все же они в какой-то степени отражают истину. У Мухаммада Шайбани для борьбы за власть в степи фактически не оказалось реальной силы: на первом этапе борьбы, до его ухода в Мавераннахр,
его поддержала незначительная часть кочевой знати и ему пришлось ограничиться только соперничеством за овладение присырдарьинской территорией.
Население Южного Казахстана было связано с обитателями обширных территорий Восточного Дешт-и Кыпчака и Жетысу не только традициями хозяйственно-политического и культурного развития, но и этногенетическим родством, общими этнополитическими судьбами. Здесь жили в XV—XVI вв., судя по данным письменных источников и археологическим материалам,  кыпчаки, канглы, конграты, аргыны, мангыты, дуглаты, джалаиры, представители других казахских родов и племен.

Присоединение к Казахскому ханству территории региона Каратау и час­ти сырдарьинских городов и их оазисов явилось ключом успеха казахских ханов к объединению страны в целом. Вся история становления Казахского ханства, его укрепления, дальнейшая судьба, история взаимоотношений казахских правителей с южными среднеазиатскими соседями — Тимуридами в конце XIV—XV вв., а в последующее время с Шайбанидами в XV—XVI вв., Аштарханидами в XVII в., связана с присырдарьинскими городами. Включе­ние территории этих городов Средней Сырдарьи в Казахское ханство имело первостепенное значение для его упрочения.

Однако, в условиях средневекового общества процессы объединения и ‘и и ческой территории народа осуществлялись в ходе длительных войн с правителями соседних государств, причинявших значительные бедствия простому народу. В частности, присырдарьинские города, расположен­ные на стыке степей Казахстана, населенных кочевыми и полукочевыми скотоводческими племенами, и оседло-земледельческими оазисами Сред­ней Азии, были узлом не только мирных торговых связей, этнополитических и этнокультурных контактов населения, но и частых военных столк­новений правителей Восточного Дешт-и Кыпчака, Мавераннахра и Жетысу, Могулистана в целом. Длительные войны на территории сырдарьинских городов вели к разорению местного населения, упадку городского хозяйства, разрушению ирригационной сети, сокращению земледелия. Еди­ни” в естественно-географическом, хозяйственном отношении и истори­ческих судьбах территория городов бассейна Средней Сырдарьи и Кара­ту то и дело оказывалась разорванной между различными государства­ми, что тормозило экономическое и культурное развитие этих городов и их оазисов. Военные действия, грабительские набеги противников нарушали торговлю и отрицательно сказывались на экономическом положе­нии и степных скотоводческих районов.

Тем не менее, действия казахских правителей, боровшихся за включение территории Южного Казахстана и Жетысу в Казахское ханство, объективно имели положительные последствия. В Казахском ханстве уже в последней трети XV в. впервые начался процесс политического государственного объе­динения многих этнических групп, составлявших казахскую народность и обитавших на значительной части территории Казахстана. В отличие от Ак-Орды, государства Абулхайра, Могулистана Казахское ханство имело более широкую и прочную этническую базу: впервые не только после монгольско­го завоевания территории Казахстана, но и с домонгольского времени в од­ном государстве началось объединение многих казахских родов и племен, в том числе и издавна населявших Жетысу. Процесс этот был продолжен в начале XVI в.

Хотя подвижность кочевых и полукочевых казахских племен, преврат­ность их военно-политических судеб часто делали неустойчивыми границы их обитания, все же образование самостоятельного казахского государства способствовало значительной стабилизации положения в регионе, росту хо­зяйства, восстановлению контактов кочевого скотоводческого и оседлого земледельческого населения, что в совокупности содействовало процессу завершения длительного этапа этнической консолидации казахов и форми­рования их этнической территории.

Но образование и последующее укрепление Казахского ханства имело значение не только для исторических судеб казахов Восточного Дешт-и Кыпчака, Южного Казахстана (Туркестана) и Жетысу. Оно важно было и для киргизов Притяньшанья, уйгуров Восточного Туркестана, т.е. для народов Могулистана в целом. Появление в Западном Жетысу нового политического объединения ускорило отделение всего Жетысу от владений могульских ха­нов, а последующее укрепление Казахского ханства на рубеже XV—XVI вв., завершение этнического формирования Старшего жуза в составе казахской народности, формирование киргизской народности окончательно ликвиди­ровали власть могульских правителей на территории Жетысу и Притяньшанье и фактически привели, наряду с другими причинами, к распаду Могули­стана, оформлению самостоятельной государственности его народов: кир­гизской в Киргизстане, уйгурской в Восточном Туркестане.

События последней трети XV в., рубежа XV—XVI вв. стали определяю­щими и в этнополитических судьбах той части кочевого “узбекского” населе­ния Восточного Дешт-и Кыпчака, что переселилась в Среднюю Азию и унес­ла туда имя “узбек”, передав его как этноним одной из наиболее крупных среднеазиатских народностей.

Объединение казахских родов и племен в составе нового государства Казахского ханства — шло сложным путем, иногда мирным, чаще в столкно­вениях с правителями тех государств, в подданстве которых находились каза­хи до начала 2-й половины XV в.

Первым государством, с правителями которого основатели казахского ханства Жаныбек-хан и Гирей хан вступили в тесные, причем союзные, дружественные отношения, был Могулистан. Основа для этих отношений опре­делилась еще до фактического образования ханства вскоре после прибытия казахов Гирея и Жаныбека в Западное Жетысу в конце 50-х годов XV в., и довольно длительное время они оставались весьма прочными. Мухаммад Хайдар пишет, что “дружественные и мирные отношения” между казахами и могулами поддерживались со времени Есен-Буга-хана (ум. в 1462 г.) вплоть до начала правления Абд ар-Рашид-хана,т.е. до 30-х годов XVI в. Хотя на са­мом деле они неоднократно прерывались войнами и усобицами, борьбой за земли в Жетысу и Туркестане, тем не менее, на первом этапе правители ново­го политического объединения в силу отмеченных выше причин не встретили противодействия со стороны могулистанского хана. Значительная часть тер­ритории Жетысу перешла под власть казахских владетелей фактически без его сопротивления.

Взаимосвязи и взаимоотношения казахских племен Жетысу с населением других районов средневекового Казахстана, т.е. с такими этнополитическими общностями, как узбеки-шайбаниды, узбеки-казахи (собственно казахи), мангыты (ногайцы), были, как правило, традиционно мирными и выступали как связи и отношения государств Могулистана и Ак-Орды, Могулистана и хан­ства Абулхайра. Эти государства имели довольно тесные политические кон­такты, интересы их во многом совпадали, особенно в отражении захватничес­кой политики Тимура и Тимуридов, ойратских (калмакских) феодалов. Со второй половину XV в., когда казахи Юго-восточного Казахстана постепенно вышли из-под власти могулистанских ханов, объединились с казахами других районов в единое государство — Казахское ханство, внешнеполитические отношения казахов и населения остальной части Могулистана становятся межгосударственными и для казахов Жетысу. Общность этнического проис­хождения, исторических судеб, традиционность дружественных отношений объясняют, почему последующий переход населения Юго-восточного Ка­захстана из-под власти ханов одной династии (Чагатаидов Могулистана) под власть ханов другой династии (Джучидов — потомков ханов Ак-Орды) не выз­вал больших осложнений.

Образование Казахского ханства в Жетысу оказало огромное влияние на исторические судьбы местного населения Юго-восточного Казахстана. Пос­ледующее быстрое укрепление этого государства, возникшего на базе казах­ских племен, как прибывших из Восточного Дешт-и Кыпчака и Туркестана, так и местных, жетысуских, отразило стремление населения этих районов и юго-восточного Казахстана к собственной государственности, отразило внут­ренние этнополитические и социально-экономические процессы развития кочевого, полукочевого и оседлого населения всего региона. Успешная дея­тельность первых казахских ханов по созданию самостоятельного полити­ческого объединения на территории Западного Жетысу и последующее его укрепление, постепенное включение в него этнических территорий казахов всего Жетысу (наряду с Восточным Дешт-и Кыпчаком и Туркестаном) отра­жали тяготение местных казахских племен Жетысу к родственным казахским племенам и родам остальной территории средневекового Казахстана. Об этом говорит и факт не затруднительного взаимного перемещения этнических групп и одного жуза в другой в пору завершения их формирования, таковы, напри­мер, упомянутые в источниках перекочевки из Могулистана в подданство Абулхайра-хана племен калучи и булгачи, появление явно из Жетысу среди подданных этого хана племенных групп под названием уйшин (ушун, уйсын, уйсун), перемещение из Жетысу на каком-то этапе кереев в Средний жуз, перемещение подданных первых казахских ханов из Центрального и Южного Казахстана на Чу и Талас, обратное движение в “Могулистан”, т.е. в Жетысу и на Тянь-Шань, племенных групп “могулов”, уведенных в Кашгарию Султан Саид-ханомв 1514г. и многие другие факты.

Образование Казахского ханства обеспечило по существу мирный пере­ход племен Жетысу под власть правителей казахов. Возникновение единой государственности казахов послужило одним из важных факторов заверше­ния формирования казахских жузов, народности в целом. Как и в предше­ствующее время, во второй половине XV в. население Юго-восточного Ка­захстана продолжало быть тесно связанным с населением других районов Казахстана узами хозяйственных, этнических и политических отношений, причем теперь уже не только внешних, но и внутригосударственных отноше­ний. Имея в прошлом много общего в исторических судьбах, имея давние связи, население Юго-восточного Казахстана вступило теперь в еще более тесные контакты с населением остальных районов средневекового Казахста­на.

Завершение обособления племен Старшего жуза наряду с формировани­ем казахской народности и образованием Казахского ханства в Западном Же­тысу явились главной причиной ликвидации власти могулистанских правите­лей над Юго-восточным Казахстаном. Это обособление можно видеть в борь­бе казахских племен Жетысу против феодального гнета, засилья ханской вла­сти могулистанских Чагатаидов, выражавшейся, конечно, в стихийных фор­мах: откочевках, уходе под власть соседних правителей. В источниках эту борьбу можно также видеть в фактах неповиновения могульскому хану родо­вых вождей-феодалов, о чем не раз упоминает Мухаммад Хайдар.

Борьба местного населения за самостоятельное государственное, этни­ческое, хозяйственное развитие в неразвитых общественных условиях сред­невековья, особенно в кочевом обществе, проявлялась опосредствованно, на­пример, в политической ориентации кочевого и полукочевого населения и его племенных и родовых вождей на того или иного крупного, сильного в данный момент хана. Простые труженики легко шли за вождями кочевых родов и племен, которые часто решались на смену своих верховных сюзере­нов в поисках большей независимости или более прочного покровительства у более удачливого хана — в данном случае, вместо слабого могульского хана, к тому же потерявшего интерес к Жетысу, они переходили к предприимчивым казахским ханам. В условиях частых феодальных войн и усобиц, фактическо­го распада Могулистана оставшееся по сути дела без верховного правителя Жетысу и населявшие его казахские племена легко перешли под власть ханов из другой, джучидской, линии Чингизидов. Для жетысуских казахских пле­мен это была смена не только династийного подданства, но и, главное, объе­динение с этнически-родственными группами казахов, прибывшими из Юж­ного и Центрального Казахстана, а позднее — и с казахским населением всех других территорий Казахстана.

Важную роль в процессе ликвидации власти могульских ханов в Юго-восточном Казахстане сыграл общий упадок и развал Могулистана во второй половине XV—начале XVI вв. Отмеченные выше факты, вызвавшие ранее, к середине XV в., ослабление государства, проявились еще с большей силой и
отчетливостью в этот период. Причины распада были самого различного характера, как внутренние, так и внешние, как социально-экономические, так и этнополитические, причем они часто настолько переплетались, что их труд­но разделить на такого рода категории. Например, образование Казахского ха11ства было бы внешним фактором по отношению к распаду Могулистана, но оно связано и с внутренними процессами в самом Могулистане, а именно— с этническим формированием казахов Среднего жуза, киргизской народности и, их стремлением к обособлению, а также с целым комплексом других социальных условий жизни местного населения.

Следует подчеркнуть, что говорить о распаде Могулистана — это, значит говорить о ликвидации власти могульских ханов чагатайской династии на территории Юго-восточного Казахстана и современной Киргизии, т.е. в Жетысу, в долинах Тянь-Шаня, в Прииссыккулье, так как эти явления равнознач­ны, поскольку указанные территории являлись основными районами Могулистана.

Процесс распада Могулистана, начавшийся за несколько десятилетий до образования Казахского ханства, особенно усилился с середины XV в. Он составил основное содержание истории Могулистана во второй половине XV— начале XVI вв.. Распад этого государства обусловливался различными при­чинами и, прежде всего, постоянно нестабильным внутриполитическим по­ложением Могулистана. Феодальная раздробленность, отсутствие прочного централизованного управления государством, фактически никогда не пре­кращавшиеся феодальные смуты и усобицы, рост экономической и полити­ческой независимости крупных представителей феодального класса, в част­ности дуглатских владетелей Кашгарии, противоречия и борьба между осед­лой и кочевой феодальной знатью, а также усилившееся сопротивление на­родных масс гнету со стороны феодальных кругов — все это ослабляло позиции могульского хана. Основные усилия Есен-Буга-хана в последние годы его правления были направлены на подавление сопротивления феодальной вер­хушки, особенно правителей Кашгарии, а также на пресечение неоднократ­ных попыток Тимуридов Мавераннахра утвердить правителем Могулистана с моего ставленника (в лице брата Есен-Буги — Юнус-султана). Сложилось то самое положение, о котором Махмуд бен Вали писал, что “в фундаменте прав­ления Есен-Буга-хана обнаружилась трещина”.

Фактически до последних лет своей жизни Есен-Буга-хан не смог одолеть многих отложившихся от него в самом начале его правления предводителей родов и племен — калучи и булгачи, чорас и барин, бекчиков-канглы и дуглатов, кончи и других. Часть из них удалилась за пределы Могулистана (во владения Абулхайр-хана и к калмакам), другие же, хоть и признали со време­ни Есен-Бугу, но “все они не повиновались хану надлежащим образом”, по словам Мухаммад Хайдара, и в последующее время. Вторгавшийся неоднок­ратно на территорию Юго-Западного Могулистана еще при жизни брата Юнус-султан не замедлил привлечь некоторых из мятежных феодалов на свою сторону. Среди них Мухаммад Хайдар называет Мир Ибрахима бекчика (канглы), Мир Хаджи кончи, Сансиз-мирзу Дуглата и других. После смерти Есен-Буга-хана лишь небольшая часть эмиров Кашгарии осталась на стороне сына и наследника Дост-Мухаммад-хана (умер в Аксу в 873 г.х., 1468-1469 гг.) и еще меньше на стороне сына последнего — Кебек-султана (убит в Турфане около 1472 г.). Юнус, занявший в середине 60-х годов юго-западную часть Могулистана (районы, прилегающие к Фергане и Ташкенту), к 1472 г. подчи­нил и Кашгарию с прилегающими территориями Могулистана, но практи­чески неудачными оказались его попытки утвердить власть над населением Юго-восточного Казахстана. На результатах действий Юнус-хана по подчи­нению северных областей Могулистана негативно сказывалось отношение к нему многих местных феодалов, за долгие годы фактического безвластия м стране привыкших к независимости и самостоятельной внешнеполитической ориентации. Многие из вождей жетысуских родов и племен постепенно пере­шли на сторону казахских владетелей.

Помимо отмеченных выше факторов обособления Жетысу от Могулиста­на, можно назвать еще одну из причин неудачи Юнус-хана в этом краю. Это, неоднократно подчеркиваемое автором “Та’рих-и Рашиди”, нежелание Юнус-хана, получившего воспитание и долго жившего в городах Ирана и Средней Азии, жить в кочевой степи, по старому обычаю могульских ханов. С при­ходом Юнус-хана к власти в Могулистане усилилась борьба оседлой и коче­вой знати. Юнус-хан переносит свои интересы на территории к западу от Могулистана — на Ташкент, Сайрам, Фергану. В этом отчетливо проявились социально-экономические и политические мотивы, побудившие Юнус-хана, помимо его личного стремления, искать возможности утверждения в оседло-земледельческих и городских центрах. На Юнус-хана оказывала воздействие та часть могульской феодальной верхушки, которая стремилась обеспечить себе извлечение устойчивых доходов из постоянной эксплуатации оседло-земледельческого и городского населения путем взимания твердых, регуляр­ных налогов, что не всегда было возможно осуществить среди кочевников-скотоводов. Стремление такого рода к захвату городов и извлечению из них прибыли было издавна присуще кочевой знати, так как земля в городе, и оседлых земледельческих районах приносила больше дохода, чем в кочевых. Поэтому среди феодальной знати кочевых государств всегда находились груп­пы, толкавшие ханов на прочное завоевание оседло-земледельческих райо­нов и длительную эксплуатацию их населения; другая же часть знати стремилась к временным грабительским налетам, набегам и грабежам при сохранении кочевого образа жизни. Противоречия внутри господствующей фео­дальной верхушки ослабляли государство. Эти противоречия вылились в фак­тический раскол аристократии: часть ее перестала признавать Юнус-хана правителем и в 1484 г. вместе с его сыном удалилась в восточные районы госу­дарства, населенные киргизскими племенами. В Кашгарии обособилось не­зависимое владение Абу Бекра Дуглата (1480-1514 гг.). В северной части Мо­гулистана все прочнее становилась власть казахских ханов, все большее чис­ло родов и племен со своей этнической территорией входило в состав их госу­дарства.

Несомненно, существенную роль в распаде Могулистана сыграла хозяй­ственная и политическая обособленность основных районов Могулистана — Жетысу и Притяньшанья. Обособление территорий казахского, киргизско­го Притяныпанья от населенной уйгурами Манглай-Субе — Кашгарии (чаще бывшей в зависимом положении от Могулистана, а нередко и самостоятель­ной, чем составлявшей единое политическое целое с Могулистаном) вызыва­лось различием естественно-географических условий, хозяйственных, этнополитических и этнокультурных традиций и связей населения составлявших Могулистан областей. Территориально обособленное Жетысу отличалось от других районов Могулистана своеобразием хозяйственного развития, замкнутым производственным циклом, сочетавшим кочевое и полукочевое скотоводство в определенных рамках местных маршрутов сезонных кочевий с земледелием. Хозяйственное общение с Восточным Туркестаном хотя и существовало издавна, было все же ограниченно в силу географического положения областей. Район Жетысу в хозяйственном, торговом отношении, а через него — культурном, этнополитическом общении больше тяготел к Южному, Центральному и Восточному Казахстану и Средней Азии, чем через труднопроходимые горные перевалы — к Восточному Туркестану. Это общение шло через древний путь традиционных экономических связей Южного Казахстана, Средней Азии и Жетысу — через самый оживленный отрезок “великого шелкового пути” до поворота его к Иссык-Кулю.

То, что Могулистан основывался на двух, иногда на трех, хозяйственно и этически обособленных частях (племена, составившие Старший жуз казахов в Жетысу, киргизы в долинах Тянь-Шаня и Прииссыккулье, уйгуры в Восточном Туркестане), делало его слабым на протяжении всей истории; особо важную роль сыграл этот факт на заключительном этапе существования Могулистана как государства. Тенденция дальнейшего этнического развития, формирования народностей в каждом из этих районов объективно вы­дала необходимость образования самостоятельных государств, которые и >со6ляются во второй половине XV — начале XVI вв.; казахские племена Жетысу в виде этнополитического и этнохозяйственного объединения — Старшего ж у за — в Казахском ханстве; киргизские племена — в политическом объединении Ахмад Алаша-хана и Мухаммад Киргиза; уйгуры Восточного Туркестана — в государстве Могулия, во главе с потомками ханов распавшегося Могулистана, но на местной этнической основе.
Что касается Казахского ханства, то оно постепенно укреплялось. В тече­ние десятилетия после Есен-Буга-хана положение Жаныбека и Гирея в Жетысу значительно упрочилось. Кроме бежавших от засилья Абулхайр-хана и
кочевых феодалов казахских родов и племен из Центрального и Южного Казахстана, им подчинялась и определенная часть местного населения. Именно в это десятилетие образовалось и стало набирать силу Казахское ханство, но уже первые шаги его основателей по укреплению государства проходили в сложной внешнеполитической обстановке. Хотя могульские правители уже в 60-х годах на некоторое время потеряли из-за своих внутренних неурядиц, главным образом, борьбы за власть в Кашгарии и юго-западных районах Могулистана, возможность вмешиваться в ход событий в Жетысу, но и помимо, них у казахских владетелей оказались два сильных противника — Абулхайр хан на западных границах нового политического образования и ойратские (калмакские) тайши — на восточных..

Зимой 1468 г., три-четыре года спустя после образования Казахского ханства, Абулхайр-хан предпринял поход на восток, чтобы “завоевать осталь­ные земли Могулистана, которые находились во власти могульских султанов”. Махмуд ибн Вали — он писал, правда, в XVII в., но имел в своем распоряжении более ранние источники, не дошедшие до нас, — сообщая об этом последнем предприятии некогда могущественного владыки Восточного Дешт-и Кыпчака, упомянутую выше цель похода Абулхайра-хана поясняет указа­нием, что он выступил “в сторону места кочевий (йуртгах) киргизов и калмаков”. Однако, судя по маршруту движения огромного войска шайбанидского хана из предгорий Каратау, через отроги Таласского Ала-Тау (холмы Кы­зыл-Адыр), долину р. Талас на Чу и далее на северо-восток, ближайшей его целью был разгром владений казахских предводителей. “Могульских султа­нов” в это время в Жетысу не было — Махмуд ибн Вали не учел того обстоя­тельства, что они были заняты делами престолонаследия в Кашгарии, где примерно в это же время умер хан Дост-Мухаммад. Ойратский предводитель Амасанджи-тайши был со своим улусом во время похода Абулхайр-хана, как это следует из подробных сведений Мухаммад Хайдара о взаимоотношениях этого предводителя калмаков с его сводными братьями Ибрахим-онгом и Ильяс-онгом, еще далеко от Жетысу, на восточных рубежах Могулистана.

Что касается киргизов, впервые упомянутых для XV в. в регионе Тянь-Шаня именно Махмудом ибн Вали, то их кочевья названы этим автором вместе с кочевьями калмаков. Возможно, в подданстве у калмакских властей находились те киргизы, что передвигались в это время с Южного Алтая в Притяньшанье, или те, что в разное время ушли из Могулистана, но еще не под именем киргизов, а под различными родоплеменными наименованиями (калучи, булгачи, барин, чорас и т.д.), — ведь в состав этнополитической общности могулов, как свидетельствуют источники, входили многие этни­ческие группы, влившиеся со временем в казахскую, киргизскую, уйгурскую народности.

К начал у XVI в. этнический состав киргизской народности вполне стаби­лизировался, и киргизы активно участвовали в политической жизни Могу­листана, Могулии и соседнего Казахского ханства под собственным именем и на территории современной Киргизии (в Прииссыкулье, верховьях Чу и до­лине среднего течения Таласа, в бассейне реки Нарын), что широко отразили источники. В последние же десятилетия XV в. киргизов можно видеть и там, где источники упоминают отмеченные выше и другие этнические группы могулов. На территории Западного Семиречья от северо-восточных отрогов Каратау до Или, т.е. по маршруту движения войск Абулхайр-хана, в конце 60-х годов ни киргизских, ни могульских племен источники не упоминают. Здесь находились подвластные Жаныбеку и Гирею казахи, как пришедшие из Центрального и Южного Казахстана, так и некоторые местные этнические группы казахов, ранее входившие в состав этнополитической общности мо­гулов (канглы, дулаты, кереиты, аргыны и другие).

Абулхайр-хан был явно обеспокоен усилением своих давних противников — так и не подчинившихся его власти потомков ак-ордынских ханов, стояв­ших во главе казахских племен. Возникает вопрос, почему Абулхайр-хан не мог раньше совершить поход в Могулистан против бежавших казахских ха­нов, а предпринял его только через десятилетие, в конце жизни? Он намере­вался предпринять такой поход, об этом в “Бахр аль-асрар” есть сведения, упомянутые выше, но не осуществил его. Причины заключаются в том, что его государство клонилось к упадку, оно было слабым, не было достаточной военной мощи, среди феодально-кочевой знати было много противников. Про­должались феодальные междоусобицы Джучидов из потомков Орда-Еджена, Ту га-Тимура, Шайбана (в частности, среди его противников упомянуты в источниках Бурудж-оглан, Ибак-хан, Ахмад-хан и др.), мангытские эмиры и другие феодальные вожди родов и племен часто оказывали неповиновение. В сущности, эти причины в течение длительного времени удерживали Абулхайра против борьбы с Гиреем и Жаныбеком, когда они были еще в Туркестане и районе Каратау. Кроме того, в 50-х — начале 60-х гг. на некоторое время усиливаются Тимуриды в Мавераннахре, в частности, Абу-Саид-мирза: он оказывает противодействие Абулхайру в Туркестане и вмешивается во внут­ренние дела Могулистана. Движение ойратов на юг Казахстана, сокрушительное поражение, нанесенное ими войскам Абулхайра в 1457 г., надолго ослабило ханство Абулхайра, от которого оно, пожалуй, не могло оправиться до самого конца. И, наконец, последнее, но, пожалуй, самое главное — казахские феодалы во главе с Гиреем и Жаныбеком достаточно усилились в Жетысу, имели внушительную военную силу и хорошие отношения с ханом Могулистана Есен-Бугой.

Поход 1468 г. Абулхайра в Могулистан был направлен, главным образом, против них, однако эта последняя военная акция Абулхайра оказалась безрезультатной. Источники не сообщают о столкновении противников: при приближении войск шайбанидского хана казахи рассеивались, отступая вглубь своей территории. Во время похода где-то в пределах местности Алматы Абулхайр заболел и умер, и войска его повернули обратно.

Казахские ханы вскоре вмешались в борьбу за власть в Восточном Дешт-и Кыпчаке. Уходом главных сил казахов не преминул воспользоваться Юнус-хан, который к тому времени в очередной раз покинул Кашгар и ушел в Могулистан, понуждаемый к этому своими кочевыми подданными. С большим войском и обозами он поспешил в северные районы бывших владений могулистанских ханов, но столкнулся здесь с Амасанджи-тайши, 300-тысячный улус которого двинулся в сторону Жетысу. Ойратский предводитель очевидно тоже хотел воспользоваться уходом казахских ханов в Восточный Дешт-и Кыпчак и Туркестан, где решались судьбы распадавшегося ханства Абулхайра.

Феодально-кочевую знать ойратов (калмаков) давно уже привлекали об­ширные территории Могулистана, в том числе и Жетысу. Как уже говорилось выше, здесь они стремились захватить прекрасные пастбищные угодья или подвластных им кочевых родов и племен, здесь проходили удобные торговые пути, а в те смутные времена феодальных войн и усобиц они же были и путями для набегов на оседло-земледельческие оазисы Южного Казахстана и северо-восточных окраин Средней Азии. Набеги ойратов повторялись неоднократно, начиная с 20-х годов XV в. Они ослабляли Могулистан, и как раз для отражения ойратов Есен-Буга-хан намеревался, как говорилось выше, использовать прибывших в конце 50-х годов в Западное Жетысу казахов Жаныбека и Гирея. Фактически, особенно с середины 60-х годов, казахские ханы оберегали уже свои собственные владения, отбивая захваченные ойратскими тайшами кочевья и в свою очередь нападая на калмакские улусы и юрты.

Махмуд ибн Вали полагает, что как раз в связи с этими действиями Гирей-хана и Жаныбек-хана их подданные получили свое имя: “Так как в первое время [после] прибытия в Могулистан они проводили время в набегах на калмаков и киргизов и грабежах [их] и на окраинах областей занимались разбоем, к этому народу пристало имя “казак”. В это время Кирай-хан был назван их “государем”. Впрочем, об этом же периоде “набегов и грабежей” Мухаммад Хайдар высказался в совсем ином духе: “Так как они Кирай и Джаныбек сперва, бежав и отделившись от своего многочисленного народа, некоторое время пребывали в беспомощности и скитаниях, их назвали казахами, и прозвище это закрепилось за ними”. Около 1469 г. или 1470-1471 гг. Юнус-хан потерпел жестокое поражение от Амасанджи-тайши где-то на Или, возможно и пределах Жетысу (о чем говорит бегство Юнус-хана на Сырдарью после бит­вы). В сражении погибли или попали в плен “многие могульские эмиры”; с остатком своего улуса, численностью в 60 тыс. семей (ханавар), по сведениям Мухаммада Хайдара, Юнус-хан ушел на Сырдарью, где “провел зиму”, оче­видно, 1469-1470 гг., в местности Каратугай. Здесь, в смутное время ожес­точенной борьбы за власть Шайбанидов — потомков Абулхайр-хана, Джучидов разных ветвей, в том числе и казахских ханов, Юнус-хан разбил и разгра­бил 30-тысячный улус одного из Шайбанидов — Бурудж-оглана (Буреке-сул-тана), сына Ядгар-хана, потомка Арабшаха. Когда в 877 г.х. (1472-73 гг.) Юнус хан после годичного плена у тимуридского наместника в Ташкенте вернулся снова “в Могулистан”, интересы его, отмечает Мухаммад Хайдар, как и преж­де, целиком сосредоточились на юго-западных территориях Могулистана и Кашгарии (здесь ему подчинился улусбек, Мухаммад Хайдар-мирза дуглат, дед автора “Та’рих-и Рашиди”). В северных районах Могулистана он уже не пытался утвердиться, хотя калмаки Амасанджи-тайши давно уже очистили их и вернулись в свои кочевья в верховьях Иртыша и Южного Алтая. В дальнейшем, в течение нескольких десятилетий, ойраты не заходили так да­леко на запад, до Жетысу, их агрессивные действия ограничивались восточ­ными окраинами Могулистана и Восточного Туркестана.

Юнус-хан на территории Жетысу уже не появлялся, постоянно вмешива­ясь в усобицы Тимуридов в Фергане и Ташкенте. Упадок могущества враждо­вавших между собой Тимуридов — в 70—90-х годах XV в., в частности, Султан Ахмад-мирзы, Омар-Шайха, Захир ад-дина Мухаммад Бабура — создавал воз­можность территориальных захватов для могульских ханов, а эти захваты могли увеличить (возродить) политический и экономический престиж правителя среди поддерживавшей его части феодальной знати. Могульские ханы, как ранее Есен-Буга, так и теперь Юнус и его сын Султан Махмуд, принимают самое деятельное участие в борьбе многочисленных претендентов — Мухаммада Шайбани, казахских ханов, мангытских эмиров и Тимуридов — за влияние в регионе присырдарьинских городов.

Таким образом, внутреннее положение в Могулистане, сложившееся во второй половине XV в. вследствие всех вышеотмеченных факторов, а также вся упомянутая выше совокупность военно-политических событий в регионе — все это создало почву для постепенного ослабления, а затем, в начале XVI в., для полной ликвидации влияния могульских ханов в Юго-восточном Ка­захстане и ухода из-под их власти казахских племен этого края. На рубеже XV—XVI вв. Могулистан фактически перестает существовать как единое го­сударство. На его территории образовалось несколько феодальных, факти­чески независимых владений: Султан Ахмад-хана, Султан Махмуд-хана, Ха-дид-султана, Мансур-хана и других. Жетысу полностью вошло в состав Ка­захского ханства.