Важнейшая задача, которую ставит перед собой О.Шпенглер, — развенчание европоцентризма, с позиций которого история трактовалась достаточно продолжительное время и нередко трактуется до сих пор. Как и Ницше, Шпенглер отказывается от «… концепции единого <<всемирного>> исторического процесса, единой линии эволюции человечества, как проходящего… последовательные этапы развития, оказывающегося при всех отклонениях, периодах застоя или упадка в целом поступательным движением, которое… мы определяем как прогресс».
Европоцентристская точка зрения приводит к тому, что «любая из культур, предшествовавших нашей, расценивается как находящаяся на низшей ступени, незавершенная, тем самым как бы завещавшая нам продолжение начатого…». Прогрессистская схема «Древний мир — Средние века — Новое время» устанавливает, по мнению Шпенглера, » чисто внешнее начало и конец там, где в более глубоком смысле нельзя говорить ни о начале, ни о конце. По этой схеме страны Западной Европы являются покоящимся полюсом…, вокруг которого скромно вращаются мощные тысячелетия прошлого и далекие огромные культуры».
Сторонники линейно-прогрессистских воззрений полагают человечество единым, а европейское общество наиболее важной его частью. При этом они находят возможность говорить об огромных, неисчерпаемых перспективах развития, прогнозируя будущее в рамках своих зачастую местных временных интересов. Автор «Заката Европы» возражает им: «Но у <<человечества>> нет никакой цели… <<Человечество>> — пустое слово». О.Шпенглер говорит: «Во всех других областях живой природы мы допускаем право выводить из каждого отдельного явления тот образ, который лежит в основе его существования… Только в вопросах, касающихся человека, мы без всякого дальнейшего исследования принимаем когда-то давно установленную историческую форму его существования и к этой предвзятой теме подгоняем подходящие и не подходящие факты». Преувеличение важности роли одних культур соседствует с пренебрежительным отношением к другим. Философ находит попросту смешным выражение «они ничем не участвовали в построении всемирной истории»: история для него складывается из судеб культур и, отрицая линейность развития, нельзя говорить о том, что одна культура важнее другой; исчезает сам критерий важности, цивилизации (в обычном понимании слова) становятся несравнимыми.
Однако, отрицая одну концепцию истории, необходимо построить другую, лишенную противоречий и недостатков той, от которой пришлось отказаться. И Шпенглер находит такую концепцию. Он выдвигает идею неких сообществ людей, наделенных общей ментальностью.Каждое их таких сообществ обладаетопределенным набором характерных черт, который немецкий философ называет стилем. «Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобыт-
ной силой вырастающих из недр породившей их страны…».
Таким образом, Шпенглер называет культурами определенные общественные образования вместе с их характерными особенностями. Каждая нация, по его мнению наделяет людей своей идеей, своими страстями, своей жизнью, и все культуры «строго привязаны на протяжении своего существования» к тем странам, которые послужили основой для их возникновения. Культура для О.Шпенглера — живое существо высшего порядка, выросшее «со своей возвышенной беспечностью», «подобно цветам в поле». И во всемирной истории немецкий философ увидел «картину вечного образования и изменения, чудесного становления и умирания органических форм».
Г.М.Тавризян пишет: «Теории единства и преемственности мировой истории Шпенглер противопоставляет учение о множестве завершенных, разобщенных в пространстве и во времени цивилизаций (<<культур>>), равнозначных по предельной полноте осуществленных в них возможностей и достигнутому совершенству выражения, языка форм».
Европоцентризм преодолевается путем признания равноценности всех культур. Те из них, которые нам кажутся незавершенными, не сумевшими реализовать свои цели, на самом деле стремились совсем к иному, чем представляется нам. Это положение означает, что нет никакой прямолинейной преемственности в истории; новая культура впитывает из опыта прошлого лишь то, что отвечает ее внутренним потребностям, а значит, в определенном смысле она не наследует ничего. Шпенглер приводит примеры, показывающие наше неверное понимание былых эпох и развитие современными мыслителями проблем, которые, по их мнению, впервые возникли, например, во времена античности; на самом деле эти проблемы характерны для нашего и только нашего времени.
В главе «О смысле чисел» он раскрывает всю глубину пропасти, лежащей между античной и современной математиками; показывает, как понятия, перенесенные из Эллады на почву Запада, приобретают совсем иное значение, хотя внешняя преемственность и сохраняется. Следовательно, Шпенглер подчеркивает локальность культур, слабость связей между ними. Отсюда вытекает опасность попыток анализа прошлых эпох на основе современных критериев. Как же следует рассматривать иные культуры, с каких позиций можно дать им оценку ? Шпенглер находит ответ на этот вопрос: «Для того, кто действительно приобрел полную свободу взгляда, вне зависимости от всяких личных интересов, какого бы порядка они ни были, нет вообще
никакой зависимости или приоритета, нет причины и действия, нет различий в степени ценности и важности. Место отдельных явлений определяется исключительно большей чистотой и силой их языка форм, напряженностью их символического значения безотносительно к добру и злу, высокому и низкому, пользе или идеалу».
На первое место немецкий философ выдвигает исследование характерных особенностей, стиля каждой конкретной культуры и в этом исследовании особое значение получает вводимое Шпенглером понятие прафеномена: «Прафеномен, как решительно утверждает Гете, есть чистое созерцание идеи, а не познание понятия». Это значит, что под прафеноменом Шпенглер понимает, следуя традициям Гете, выделенную из стиля какой-либо культуры идейную основу, которую можно воспринять, но нельзя проанализировать, разложить на части. Выделить прафеномен культурной формации, утверждает Шпенглер, значит определить ее внутренние возможности, которые далеко не всегда находят полное воплощение, «чувственное проявление в картине мировой истории».
Таким образом Шпенглер убежден в том, что человечество нельзя трактовать как единое целое, что у истории нет целей и нет никакой направленности. Тем не менее, критика европоцентризма не мешает ему разделять некоторые из весьма спорных положений, напрямую связанных с оспариваемыми утверждениями. В частности, он полагает что европейская культура в настоящее время — единственная на Земле; используя метод аналогий, он нередко применяет к формациям совершенно иного плана, чем европейская, чуждые им понятия; при этом он уличает других историков в той же ошибке! Рассмотрение им завершающего этапа античной, арабской, египетской культур ведется по единому плану; все сводится к единой, конечной цели: показать Европе ее судьбу.
Здесь обнаруживается еще один важный аспект мировоззрения Шпенглера, который вызывает активный протест большинства исследователей его творчества. Коль скоро культуры — живые организмы, то закономерно предположить, что срок их существования ограничен определенными сроками. «О каждом отдельном организме мы знаем, что темп, образ и продолжительность его жизни… является чем-то определенным…, но по отношению к человечеству в смысле будущего царит безграничный тривиальный оптимизм… Здесь находят место для безграничных возможностей — но никогда для естественного конца…». Никто до Шпенглера не заявлял с такой определенностью: «Живые культуры умирают!» Для него неопровержимым фактом является то, что «Всякая культура переживает возрасты отдельного человека».
В следующем разделе данного реферата будет сделана по пытка раскрыть те формы, в которых, по мнению германского мыслителя, происходит переход культуры от одной стадии к другой, от рождения через детство, юность, зрелость и старость к гибели.
РАЗВИТИЕ КУЛЬТУР
Здесь мы подходим к рассмотрению внутреннего содержания понятия цивилизации — второго из рассматриваемых в этой работе. В общепринятом понимании слово «цивилизация» близко по значению к «культуре» (в понимании О.Шпенглера), но автор «Заката Европы» подразумевает под этим термином нечто другое. Как ни парадоксально это звучит, в определенном смысле Шпенглер противопоставляет культуру и цивилизацию, и название «теория локальных цивилизаций» применительно к нему следует преобразовать в «теорию локальных культур».
Сама идея разделения культуры и цивилизации не нова, но Шпенглер нетрадиционно подошел к этому вопросу, гармонически объединив терминологию со своей концепцией. Немецкий теоретик под цивилизацией понимает итог, завершение и исход всякой культуры. «Цивилизация — это те самые крайние и искусственные состояния, осуществить которые способен высший вид людей». О.Шпенглер называл цивилизацией одряхлевшую культуру, реализовавшую свои цели, подошедшую к концу своего существования.
Припомнив, что германский философ старался создать общий метод исследования мировой истории, который позволил быспрогнозировать будущее Запада, мы сможем прийти к выводу, что такое толкование цивилизации вызвано современной социокультурной ситуацией. Ряд исследователей отмечает, что «Тема общего кризиса западной культуры — одна из главенствующих и наиболее устойчивых в философско-исторической литературе нашего столетия», и О.Шпенглера не миновала эта тенденция. Рим для него — классическая цивилизационная модель, завершение античной культуры, и на этом примере философ показывает Европе ее судьбу. По его мнению, стадия завершения всех культур протекает аналогично, и это утверждение нередко называют одной из ошибок Шпенглера. Действительно, если применительно к Риму понятие империализма еще имеет какой-то (хотя и значительно искаженный) смысл, то словосочетание «египетский империализм» вызывает у большинства историков усмешку. Вместе с тем, Шпенглер полагает империализм неотъемлемой частью цивилизационной стадии всех рассматриваемых им формаций.
Идея завершаемости, гибели непосредственно вытекает из убежденности Шпенглера в неизбежности прохождения каждой культурой определенных стадий развития. «Неминуемость,- и закономерное наступление, чередование этих стадий,- делает периоды развития всех культур абсолютно тождественными, длительность фаз и срок существования самой культуры — отмеренными, нерушимыми».
Как же рисует Шпенглер возникновение, эволюцию и гибель культур ? Зарождение культур, говорит он, происходит в тот момент, когда «из первобытно-душевного состояния вечно детского человечества пробуждается и выделяется великая душа, некий образ из безобразного…». Гибель культуры происходит после того, как «эта душа осуществит полную сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств,… и, таким образом, вновь возвратится в первичную душевную стихию». «Когда цель достигнута и идея, т.е. все изобилие внутренних возможностей, завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы ее надламываются — она становится цивилизацией».
Ранний период существования культуры — время поисков средств выражения; время определения, формулировки идей. «Чем более приближается культура к зрелости, тем более мужественным, резким, властным, насыщенным становится ее окончательно утвердившийся язык форм,… тем яснее становятся ее черты.» Наконец, завершив все, что можно было сделать, «усталая, вялая и остывшая», душа «теряет радость бытия и стремится … из тысячелетнего света обратно в потемки перводушевной мистики…».
Говоря о стадиях развития культуры, О.Шпенглер немедленно проводит параллели с античностью, Египтом и в первую очередь с Европой. Для него не подлежит сомнению то, что Запад давно превратился в цивилизацию, что душа его, которую он называет «фаустовской», находится в стадии завершения. Из этого положения и вырастает его тезис о неизбежной гибели Запада.
Блестящие аналогии, проводимые Шпенглером, заставляют нас увидеть в современности те явления, которые предшествовали исчезновению великих культур древности. Наиболее наглядно завершение внутренней идеи, создание стройной концепции, означающей конец творчества, показано на примере двух математик: античной и западной. «Теперь на этой высочайшей точке — истощив все свои внутренние возможности и исполнив свое назначение быть отражением и чистейшим выражением идеи фаустовской души — математика Запада заканчивает свое развитие, совершенно так же, как это сделала математика античной культуры в III веке».
Переход от культуры к цивилизации, говорит Шпенглер, вызывает появление «трех или четырех мировых городов», «которые всосали в себя все содержание истории и по отношению к которым вся остальная страна культуры нисходит на положение провинции …». «Мировой город — это означает космополитизм вместо <<отечества>>, холодный практический ум вместо благоговения к преданию и укладу, научная иррелигиозность в качестве окаменелых остатков прежней религии сердца…».
Житель мирового города не признает традиций, борьба с которыми есть, по мнению Шпенглера, борьба с культурой. Цивилизация, говорит философ, означает конец науки, искусства, философии, творчества.
Но вместе с тем в слова О.Шпенглера о цивилизации проникает некий всеобщий пафос, некое признание необходимости и важности этого периода. «… Для Шпенглера в цивилизации своя, новая жизнь, какой бы краткий век ей не был отмерен». Немецкий мыслитель утверждает, что искусства и философия в настоящее время истощены и бесплодны; он говорит, что «в наши дни изобретатели, дипломаты и финансисты больше философы, чем все те, кто занимается плоским ремеслом экспериментальной психологии».
Выдвигая тезис о том, что нынешняя эпоха иррелигиозности («что вполне покрывается понятием об укладе жизни мирового города») есть одновременно период упадка, О.Шпенглер замечает, что не мы выбирали это время. «Все сводится к тому, чтобы уяснить себе это положение, эту судьбу, и понять, что, как бы мы ни обманывали себя относительно действительного положения вещей, мы не можем перешагнуть через него». Главный вопрос, который следует задать себе прежде, чем приступить к какой-либо проблеме — «что доступно человеку в наше время и от чего он должен отказаться ?»
Итак, критикуя европоцентризм, Освальд Шпенглер создаетконцепцию, направленную на выявление исторического будущего Запада. Неминуемое последовательное наступление всех стадий различных формаций приводит нас к мысли о своеобразной повторяемости их развития. «Идея <<повторяемости>>, и следовательно <<равнозначности>>, обращена к Европе: множество культур повторяют, показывают гибнущей Европе ее судьбу».
Но, хотя философ говорит о закате Европы, его работу нельзя назвать проникнутой ощущением смерти, завершения. Каждый период существования любой культуры имеет свой смысл, свои цели, и Запад в этом смысле не стал исключением.
Теперь, когда понятия культуры и цивилизации в философии Шпенглера определены достаточно четко, следует сказать несколько слов об историческом аспекте его мировоззрения.
Жизнь — действительно центральное понятие рассматриваемой концепции, что наиболее четко проявляется в понимании О.Шпенглером ставшего и становления. Становление означает творчество, поиск, выражение во внешнем внутренней идеи. Ставшее неизбежно следует за становлением и при этом лишено динамики последнего.
Нетрудно увидеть, что цивилизация есть нечто ставшее, тогда как ранняя стадия культуры — становление. Цивилизация — завершение культуры, ибо ставшее всегда неподвижно, а неподвижность — это смерть.
Время О.Шпенглер полагает совершенно особым явлением, так как пространство не подчинено закономерности направления. И в этом убеждении коренится его идея о существовании двух в корне различных способов познания мира. Один из них он зовет природой, второй — историей.
«Природа и история — вот два крайних, противоположных способа приводить действительность в систему картины мира. Действительность становится природой, если все становление рассматривать с точки зрения ставшего; она есть история, если ставшее подчинять становлению». Природу следует описывать с помощью законов; историю можно объяснить лишь используя язык образов. Природа есть воплощение постоянно возможного, история — однажды произошедшего. О.Шпенглер говорит, что нет четкой границы между двумя этими способами мировосприятия, но добавляет, что природа по
существу является искусственным творением разума, «старческого» интеллекта, и поэтому характерна для стадии цивилизации. Возникновение природного понимания мира вызвано бунтом «чистого разума» против идеи судьбы, предопределенности. В противовес судьбе выдвигается принцип причинности, который позволяет выявлять закономерности между современным и будущим состояниями, управлять ими. Таково духовное обоснование превращения культуры в цивилизацию, перехода от становления к ставшему, данное немецким философом. И задача западной философии, по его мнению, состоит в том, чтобы создать некоторый «специфически западный» «вид исследования истории в высшем смысле», который позволил бы проникнуть в мирочувствование не только присущее собственно Европе, но и во всякое другое, в корне отличное от нашего, и при этом дал бы возможность заранее определить пути и перспективы развития иных культур.
История культуры для Шпенглера — это ее судьба, и поэтому он говорит, что возможности внутренней идеи культуры, ее «прафеномен» реализуются во внешних формах истории. Этот новый метод исторического исследования, «Морфологию органического, истории и жизни, всего того, что подчинено направлению и судьбе», мыслитель называет физиогномикой.