Современная религиозная философия не является однородной. Она представлена совокупностью учений (школ и доктрин), подчас полемизирующих друг с другом и связанных с различными конфессиями.
Главной чертой религиозно-философских учений является содержащееся в них явное или скрытое доказательство необходимости существования религии и полезности ее благотворного влияния на человека. Вместе с тем современная религиозная философия — это не религия, а философия, причем идеалистическая, особая система онтологических, гносеологических, антропологических принципов бытия, познания и оценки мира. В основе религиозной онтологии лежат учения о боге и доказательства его существования, деления бытия на высшее и низшее. Доказательства бытия бога могут быть рациональными, построенными по канонам разума и науки, или иррациональными, апеллирующими к мистическому откровению, человеческой психологии, эмоциям. Гносеологические принципы религиозной философии основываются на разделении объектов познания на естественные, земные и сверхъестественные, небесные. В соответствии с установкой на удвоение мира, задачи и цели познания также удваиваются. Например, постижение бога складывается как из непосредственного, через откровение, так и опосредственного, т. е. изучения воплощений бога в природе. Современная религиозная антропология включает в себя теологическое решение многообразных актуальных общественно-политических и социальных проблем. При этом человеческая деятельность сопрягается с действием вечных, абсолютных причин, божественным провидением, вечной моралью. Религиозное учение об отношении человека к богу и бога к человеку является антропологическим ядром и методологической предпосылкой решения всех философских проблем. Это решение оказывается отчасти свободным от конфессиональной принадлежности представителей различных философских школ и поэтому можно говорить о современной религиозной философии как целом.
Наиболее влиятельными тенденциями развития современной христианской философии являются: во-первых, актуализация и обновление ранне-христианских и средневековых философско-теологических систем, например, томизма, августинизма, которые трансформируются в неотомизм и неоавгустинизм; во-вторых, возникновение новых течений: персонализма, тейярдизма как попыток объединения и синтеза идей философии, науки и теологии; в-третьих, соединение идей религиозной философии с другими течениями современной философской мысли. Продуктами такого объединения являются: теологический экзистенциализм, теологический позитивизм, а также теологизированные версии идей Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Кьеркегора, Гуссерля и др. На стыке христианской религии и философии в наши дни возникают католическая, протестанская и православная философии. Философия католицизма в наши дни представлена традиционной теологией неотомизма и религиозным модернизмом тейярдизма.
Неотомизм и его проблемы
Неотомизм (букв, новый томизм) — обновленное учение средневекового схоласта Фомы (Томаса) Аквинского. Фома Аквинский на основе «христианизированного» аристотелизма создал теологическую систему, по мнению церковных иерархов, наилучшим образом приспособленную к потребностям католической церкви. Значительными представителями философии неотомизма являются Иоанн Павел II, Ж. Маритен, Э. Жильсон, Г. Веттер, Ю. Бохенский и др. Рождение неотомизма приходится на 70-е годы XIX века и связано с решениями I Ватиканского собора (1869-1870 гг.) В 1879 году в энциклике папы Льва XIII (энциклика — послание папы римского, адресованное всем католикам), философия Фомы Аквинского была объявлена единственно истинной и «вековечной». В 1893 году был создан и Высший институт философии (Бельгия) — ведущий центр неотомизма вплоть до нашего времени. В 1914 г. папа Пий X огласил программный документ неотомизма — «24 томистских тезиса», в которых излагались основные онтологические, антропологические и другие положения современной католической философии.
Основополагающий принцип неотомизма раскрывается в требовании гармонии веры и разума. Вера и разум в неотомизме — не антиподы, а два потока, два способа достижения одной и той же цели — познания бога. Высшим актом веры является божественное откровение, которое является также и высшим способом познания мира. Отталкиваясь от идеи Фомы Аквинского, что «Вера — это божественная подсказка», неотомисты выделяют три формы постижения истины: науку, философию, теологию. Низшей из них является наука. Она только описывает явления и устанавливает причинно-следственные связи между ними. Философия — более высокая ступень рационального познания. Она является учением о бытии, сущности каждой вещи. Главной задачей философии является познание бога как первопричины и конечной цели всех вещей. Развивая тезис Петра Дамиани о философии как служанке богословия, неотомисты уточняют: «Фидеизм (фидеизм — направление философской мысли, ставящее веру на место знания.) ослабляет богословие, увольняя эту служанку; рационализм освобождает эту служанку от крепостной зависимости. Одно непрактично, другое нетерпимо. Философия есть и должна быть служанкой веры. » Апеллируя к «свету разума», неотомисты обосновывают догматы о существовании бога, бессмертии души. При этом некоторые догматы, например, боговоплощения, воскресения, троичности бога, считаются принципиально непостижимыми средствами философии и науки. Они раскрываются только на основе теологии.
Теология оказывается одновременно и вершиной рационального знания, и знанием нерациональным, сверхразумным — верой. Получается, что вера не только расширяет границы разума, но и является окончательным критерием истины в силу того, что, будучи носителем божественного откровения, непогрешима. Таким образом, истины веры не могут противоречить истинам разума, ибо бог есть творец и откровения, и разума, а противоречить же себе он в принципе не способен.
В неотомистском учении о бытии (онтологии) различают бытие само по себе (бога) и бытие существующего. Бытие, по мнению неотомистов, — это «абсолютно новое понятие», о котором можно сказать то, что оно обладает существованием. «Бытие как таковое» — трансцендентно, является бытием бога. В нем выделяется потенция (или возможность, «чистое бытие») и акт, или действительность. Бытие как таковое, утверждал Ж. Маритен, «не связано с материальными особенностями эмпирического существования, поскольку акт существования осуществляется без материи». Поэтому подлинно реальным миром для неотомистов является лишь нематериальный мир, мир сущностей. В акте творения возникают конечные вещи. Вещи, созданные богом, рассматриваются «томистами как субстанции, имеющие сущность и существование. Не имеет сущности и существования только бог. Рассматривая вслед за Фомой Аквинским вещи как единство материи и формы, неотомисты утверждают, что для превращения возможности в действительность пассивной материи требуется причина, находящаяся вне её. Такой причиной, формой является, в конечном счете, Бог. Все, сотворенное богом, образует иерархию бытия. Низшим ее уровнем являются минералы. Над их неорганическим миром возвышаются растения и животные, обладающие смертной душой, человек и девять хоров «чистых духов» — ангелов. Венчает иерархию бытия бытие Бога. Онтология неотомизма тесно связана с его логикой и аргументологией, предполагает построение особых доказательств бытия Бога. В неотомистской антропология человек, как и всякое бытие, понимается как единство потенции и акта, материи и формы. Бессмертная душа человека — его форма, определяющая человеческое бытие. Душа более совершенна и благородна по сравнению с человеческим телом. Находясь у человека, она на самом деле принадлежит богу. Деяния души направляются естественным законом, который повелевает творить добро и избегать зла. Гносеология неотомизма, по мнению Ю. Бохенского, должна быть названа реализмом. Дело заключается в том, что в неотомизме признается существование реальности, не зависимой от человека, и критикуется субъективно-идеалистическое понимание процесса познания. Познание неотомисты правильно определяют как взаимоотношения субъекта и объекта. Однако для них субъект — это бессмертная человеческая душа, а объект — сущность вещи, т. е. ее форма, идея. Получается, что человек познает не материальные объекты, а содержащиеся в них идеальные сущности.
Познание «сущности» вещи восходит от ее чувственного восприятия через образование понятий о единичных вещах к познанию «всеобщности» вещей с помощью откровения. Критерием истинности знания является его соответствие сотворенным богом вещам.
В конце XX века онтология, гносеология и антропология неотомизма обновляются и возникает «ассимилирующий неотомизм», в котором в состав неотомизма включаются идеи феноменологии, экзистенциализма, философской антропологии и других современных философских течений. Особое место в развитии современного неотомизма занимает деятельность и творчество папы римского Иоанна Павла II, в миру Кароля Войтыллы. На папский престол он избран в октябре 1978 года. В его ноябрьском 1994 года обращении к католикам прозвучало, что церковь совершала «грехи» в прошлом и небезгрешна в настоящем. Он указал на четыре греха прошлого: разъединение христиан, религиозные войны, деятельность инквизиции и «дело Галилея», а также на четыре греха настоящего: ненабожность, забвение моральных ценностей (как следствие распространения абортов и разводов), некритичность по отношению к тоталитаризму, терпимость по отношению к проявлениям несправедливости. Следует подчеркнуть, что, осуждая грех раскола христиан, Иоанн Павел II считает, что в нем содержится и позитивный смысл, ибо «Вера в Христа — это вера в того, кто из человеческой слабости может извлечь благо. Вера в Христа — одна, но это разделение позволило церкви выявить все богатства, содержащиеся в Евангелии, которые иначе могли бы остаться неизвестными».
Многочисленные энциклики и религиозно-философские труды Иоанна Павла II посвящены не только проблемам церкви, но и человека, общества. Об этом свидетельствовали вопросы, обсуждаемые в его произведениях. В частности, о том, как найти золотую середину между издержками «реального социализма» и пороками «развитого капитализма»; является ли рынок главным регулятором социальной жизни; что такое борьба за справедливость и чем она отличается от борьбы классов.
В работе «Основание этики» (1983 г.) Кароль Войтылла отмечает, что «тоталитаризм — это попытка отобрать у людей индивидуальность, отождествив их и уровняв в совместной жизни». Требование освобождения от тоталитаризма не является выражением социально-политического радикализма, а есть призыв к морально-религиозному совершенствованию личности, ее «очищению от греха», т. к. «Христос сам вел такую борьбу в гораздо большем масштабе, чем думают те, кто хотел бы видеть в нем лишь «первого социалиста».
Во взглядах Иоанна Павла II нашла отражение доминирующая сегодня в неотомизме тенденция антропологизации философии. Она связана с пересмотром традиционной иерархии ценностей и проблем религиозной философии. Если в традиционном неотомизме философская мысль шла от бога к человеку, то в современном неотомизме обосновывается необходимость восходить от человека к богу. При этом обычно актуализируются христианские гуманистические традиции, подчеркивается, что в теоцентризме содержится интерес к человеку, его жизни, поведению, нравственности.
Рассуждая о происхождении моральных норм, К. Войтылла отмечал, что «Христианская этика считает, что нравственные нормы, как и все законы тварной природы, исходят от Творца, однако очень многие из этих норм — естественны, человек прямо сознает их, благодаря естественному пути разума». Человек — не только материал для Бога, возникший достаточно случайно, но и существо, творящее самого себя и сознающее свои возможности
Сходные взгляды развивает Ж. Маритен, утверждая, что в самой природе человека заключен «божественный закон», что человек обладает свободой воли и поэтому его жизнь не имеет жесткого провиденциального сценария, а является лишь его наброском (провиденциализм — понимание истории как проявление воли бога).
Проблемы личности в персонализме
Другим влиятельным философским направлением XX в. является персонализм. Само название происходит от лат. persona — личность, и персонализм является философским течением, ставящим в центр своего изучения личность человека и личность Бога. В отличие от философской антропологии, которая может быть совершенно разнообразна по своим конфессиональным и мировоззренческим проявлениям, персонализм по преимуществу есть религиозное, христианское течение. Атеистические персоналисты встречаются крайне редко. Зарождается персонализм в конце XIX в. в США. Известны такие мыслители, как Джосайя Ройс, Б.Боум, Уильям Хокинг. С 1920 г. издается журнал «Personalist». В начале XX в. персонализм зарождается в России, основными его сторонниками принято считать Льва Шестова и Николая Бердяева, которых относят также и к экзистенциализму. Классическим персонализмом всегда считался французский персонализм, у истоков которого стоят два мыслителя: Эмманюэль Мунье и Жан Лакруа. Вокруг них и издававшегося по их инициативе с 1932 г. журнала «L’esprit» («Дух»), были и другие французские персоналисты, такие как М. Недонсель, Поль Рикёр, П. Ландсберг и многие другие. Все они были, как правило, католиками.
На русский язык переведены две книги Мунье. Одна из них так и называется: «Что такое персонализм». Другая называется просто «Персонализм». Эти книги вышли в 40-х годах. В 30-х годах Мунье издал небольшую книгу «Манифест персонализма». Эти книги составляют как бы классическую трилогию персонализма. Недонсель известен прежде всего как автор статей о персонализме во французских энциклопедиях, и в этом смысле он является классиком. Все модные цитаты по французскому персонализму — это практически цитаты из Недонселя.
По уверению Мунье и других философов-персоналистов, персонализм — это не философская школа и не система; это, скорее, умонастроение, жизненная позиция. Как пишет Мунье, можно быть одновременно кантианцем и персоналистом, можно быть социалистом и персоналистом, можно быть христианином и персоналистом. Персонализм — это просто переоценка ценностей, показ того факта, что именно человеческая личность лежит в основе всех поисков, всех философских и социальных устремлений. Создание персонализма сам Мунье, так же, как и Шелер, откровенно связывает с кризисом, который поразил Европу в 20—30-е годы, когда в воздухе носилось предчувствие войны. Работы непосредственно послевоенного периода являются также попыткой осмыслить катастрофу, которая постигла Европу.
Мунье указывает, что человечеству всегда были свойственны две крайности: материалистическая и идеалистическая. Обе они в равной мере справедливы, и Маркс в своем учении о законах общества, об отчуждении человека, об экономическом воздействии на человека оказался во многом прав. Но его требование только лишь экономического переворота, только экономической революции оказывается никуда не ведущим, потому что оно не затрагивает духовную часть человека. Также и идеалисты, пренебрегая материальной стороной жизни и настраивая нас только на самосовершенствование, оказываются бессильными, ибо человек все же существо, живущее в материальном мире, и он не может руководствоваться только духовными целями. Как пишет Мунье, марксисты утверждают, что сейчас классический экономический кризис, надо заняться экономикой и тогда кризис прекратится. Моралисты высказывают противоположную точку зрения: это кризис человека, кризис нравственных ценностей — измените человека и общество исцелится. Персоналистов не удовлетворяет ни та, ни другая точка зрения. Спиритуалисты и материалисты впадают в одно и то же заблуждение, свойственное современности, когда, следуя картезианскому сомнению, безосновательно разделяют тело и душу, мышление и деятельность, homo faber и homo sapiens (человека созидающего и человека мыслящего). Персонализм с самого начала противопоставляет себя как идеализму, возводящему мир к некоему безликому, безличному духу и растворяющему в этом духе материальное начало, так и материализму, который отрицает начало духовное, сводя все, в том числе и человека, лишь к материальным проявлениям. Персонализм утверждает единство материального и духовного начала, и это единство находится в человеке, поэтому именно человек и является центром познания, центром всех ценностей и всей деятельности. А поскольку в каждом человеке это единство проявляется по-своему, каждый человек есть личность, неповторимое создание, то и этих центров может быть столько, сколько людей на земле. Для персоналистов вопрос не в том, что такое человек вообще, не в том, что такое личность вообще. Такой вопрос, конечно, ставится в их произведениях, но многие из них написаны в подчеркнуто неклассическом философском ключе. Поэтому и основными терминами персонализма являются вовлечение и трансценденция: вовлечение человека в материальный и духовный процесс настоящего мира и трансценденция, т. е. выход его из этого процесса. Человек не только вовлечен в процесс, но и выходит из него. Примерно те же самые категории встречаются и в экзистенциализме, но персонализм, воздавая должное экзистенциализму, тем не менее не согласен с его пессимизмом и с акцентом на негативные качества человека.
Итак, главной задачей для персонализма является не человек вообще, не даже личность как некоторое познающее Я, как это было у Фихте, не познающий субъект, а реальная, конкретная и, главное, целостная личность, состоящая из души и тела и способная познавать, чувствовать, любить, творить, работать и лениться, со всеми ее многообразными проявлениями. Поэтому личность, в которой пересекаются все слои бытия — и духовный, и материальный — оказывается онтологичной. Личность должна быть вписана в некоторое бытие, она не может быть замкнута сама на себя, она должна быть возведена к некоему личному началу, объединяющему все личности, т. е. к Богу. Истоки каждого человека как личности находятся в том, что человек есть образ и подобие Божие, творение Божие. Именно поэтому человек есть личность.
В работе «Персонализм» Мунье совершенно справедливо указывает, что философия два тысячелетия занималась чем угодно (познанием человека, его познавательных способностей и т. д.), в то время как еще на заре I тысячелетия словами Спасителя и христианства вообще было провозглашено главное ценностное, главное философское положение, что человек есть личность и Бог есть Личность. И именно христианское учение является до конца последовательно персоналистичным. Мунье постоянно подчеркивает, что он не вырабатывает новой философской школы, а просто повторяет старую, избитую истину о том, что человеку нужно вернуться к своим истокам — к Богу, что человек должен через Бога вернуться к самому себе, и таким образом познать самого себя и обрести мир и в своей душе, и в обществе. Французские персоналисты были в основном католиками, так называемыми лево-католиками, которые стремились пересмотреть некоторые католические установки, не выходя при этом за рамки догматические. Кроме христианства, персоналисты возводили свое учение к огромному количеству философов: прежде всего к Сократу, Паскалю и Лейбницу. Так же, как у Лейбница каждый человек есть монада, т. е. личность, и все монады вхожи в Божественную Монаду, так и у персоналистов (и у всех христиан) каждый человек — личность, поскольку он является образом Божественной Личности. Задача философии Мунье, Лакруа и др. персоналистов не в построении новой системы, а в переориентации человека, возврате его к первохристианским истокам. Поскольку единственным истинным онтологическим моментом является личность, соединяющая в себе и материальное и духовное начало, то личность есть единственный реальный субъект. Личность прежде всего характеризуется свободой, поэтому ни о каких детерминирующих моментах общества речь идти не может: человек свободен, свободен полностью, поэтому марксизм ошибается, считая, что экономическая революция является залогом всеобщего благоденствия. Экономический момент важен, но не он приведет человека к высшей цели. Человек свободен, и поэтому он не подчиняется экономическим и историческим закономерностям; таковых закономерностей просто не существует.
Персоналисты различают понятия индивида и личности. Индивид — это биологическая характеристика человека со всеми его индивидуальными биологическими отличиями: цветом глаз, волос, количеством родинок и т. п. Как индивид человек включен в род и с точки зрения научной непознаваем; индивидом не занимается ни наука, ни философия. Но человек как личность есть неповторимая единица, не как единица материальная, биологическая, а как единица свободная, прежде всего свободно творящая, свободно действующая. Поэтому не может быть никаких исторических закономерностей. Персоналисты еще раз подчеркивают, почему они не согласны с идеализмом, который вроде бы в любой форме (объективной или субъективной) всегда стремится показать свою лояльность по отношению к христианству, но персоналисты указывают, что идеализм может привести только к некоему безличному духу, но не к Личному Богу. Как говорил американский персоналист Уильям Хокинг в работе «Значение Бога в религиозном опыте», идеалистическая философия не исполняет работы религиозной истины, поэтому идеализм не есть истина религии. Философия всегда не завершена, она всегда находится в поисках, в сомнениях. Религия же, наоборот, завершаема, она есть совокупность догматов, в которых сомневаться нельзя, и на основании этих догматов мы можем стремиться построить более или менее систематичное учение. Поэтому философия не может привести к религии, т. к. она не может привести нас к знанию Бога, и самое главное, по мнению Хокинга, философия никогда не сможет создать Бога, Которому поклоняются. Впоследствии эту идею очень образно выразит Мартин Хайдеггер: «Перед Богом Спинозы нельзя плясать и смеяться».
Каждый человек есть личность, но человеческое я включает в себя такие необходимые элементы, как мы и ты. Поэтому истинное познание человека, личности самого себя невозможно без общения, без коммуникации. Как сказал Недонсель, «чтобы быть собой, следует быть по крайней мере вдвоем», а в другом месте он указывает, что для того, чтобы быть своим я, надо быть желаемым другим я. Человек не всегда имеет возможность полного общения с другим человеком, но, даже находясь в одиночестве, человек, тем не менее, остается личностью. Это возможно постольку, поскольку с человеком всегда есть Бог. Бог для человека есть некое высшее Ты, именно поэтому общение с Богом и делает человека истинной личностью. Общение с другим человеком возможно только лишь потому, что человек общается с Богом. В человеке всегда есть это Божественное Ты, и, погружаясь в свои собственные глубины, человек всегда общается с Богом, Который никогда его не покидает, в отличие от наших земных собеседников. Именно поэтому, «чтобы быть собой, следует быть по крайней мере вдвоем, а чтобы быть в полной мере собой, необходимо, чтобы другим был Бог».
Персоналисты не строили последовательной философской системы, поэтому у них трудно найти какую-то разработанную онтологию, гносеологию и т.п. Но тем не менее, если мы говорили, что в начале онтологии стоит личность — Личность Бога или личность человека, то в отношении гносеологии персоналисты (прежде всего Лакруа) разрабатывали теорию верования. Теория верования гласит, что в познании человека главную роль играет вера, и чтобы отличить ее от религиозной веры, персоналисты называют ее верованием. Анализ любого познавательного человеческого акта показывает, что он невозможен без огромного количества верований: человек верит аксиоме, собеседнику или автору книгу. Таким образом, разум оказывается небольшим частным случаем верования, более широкого гносеологического начала в человеке. Человек есть прежде всего существо верующее, а разум есть лишь некоторая проясняющая вера. Даже тот факт, что человек может во всем сомневаться, по мнению Лакруа, показывает, что человек независим. Само наличие сомнения показывает свободу человека, его онтологическую независимость, и эта онтологическая независимость показывает приобщенность его к некоему иному бытию, к Богу. Поэтому сомнение опять же оказывается включенным в более широкий контекст, в контекст верования. Открывая себя в сомнении, пишет Лакруа, я открываю Бога. Любое познание всегда есть соединение веры и разума, поэтому наука не может дать абсолютного знания. Наука есть лишь частный случай того широкого знания, которое дается человеку в его вере. Поэтому часто возникают и различные научные теории, и вообще многие персоналисты по отношению к критерию научного познания склонялись к конвенционализму, т. е. учению о согласии, по которому истины науки являются истинами постольку, поскольку люди договорились считать их таковыми. Но истина содержится только в Боге, поэтому в основе любого верования всегда лежит вера в Бога. Поэтому же нельзя и доказать бытие Бога, ибо разум всегда погружен в стихию веры, в стихию верования, и по уверению Лакруа, любое доказательство бытия Бога предполагает уже веру в Бога. Эта мысль достаточно хорошо высказана в лекциях о доказательствах бытия Бога Кудрявцева-Платонова, профессора Московской Духовной Академии конца XIX в. Чтобы прийти к Богу, чтобы доказать бытие Бога, надо исходить из него, совершенно справедливо утверждает Лакруа.
Персонализм, являясь некоторым философским направлением, не разрабатывает свою школу, поэтому многие философы считают себя одновременно и персоналистами, и экзистенциалистами. Такова особенность многих современных философских направлений. Мы наблюдали слияние экзистенциализма и психоанализа, экзистенциализма и марксизма, психоанализа и марксизма, феноменологии и философии жизни. Философия XX в. оказывается очень и очень многогранной. К сожалению, в нашем курсе нам не удалось рассмотреть множество других философских школ. Мы рассмотрели только наиболее важные, наиболее значимые, оказавшие наиболее сильное влияние на судьбы современного мира и проявившиеся в мировоззрении возможно большего числа людей.